О русской ментальности. Часть 2. Продолжение

Наброски о русской ментальности- часть2

 

Весь мир насилия мы ………..?

Россиянин воспринимает социальные отношения в логике насилия и подчинения. Убедить, соблазнить, доказать, привлечь - не его глаголы. Его глаголы - дать, отобрать, наказать, наградить, заслужить. Высшая честь в феодальной структуре - получить право на что-то без денег.

То, что ты купил автоматически имеет меньшую ценность чем то, что тебе даровали или то, что ты завоевал. Достойно иметь деньги, полученные насилием, завоеванные, то есть добычу, или полученные подчинением, то есть награду, зарплату. В этой же логике функционирует и российский рынок. Если раньше распределяли продуктовые заказы, то теперь распределяют вотчины. Собственно поэтому бизнес и развивается не шатко не валко. Он весь построен на знакомствах, но число знакомых ограничено, а человеку со стороны заняться бизнесом и преуспеть весьма проблематично. Главные действующие лица - не предприниматели и потребители, а те, кто дает и отбирает. Налоговая инспекция и прокуратура. Если вы в хороших отношениях с властью, б удь то президент или участковый, у вас есть вотчина. Это может быть ларек или нефтяная труба. Если вы с властью в ссоре, то вотчину могут отобрать. Трубу обложат налогами задним числом за пять лет, а ларек могут случайно сжечь неизвестные скинхеды. Не имеет значения, насколько грамотно выстроен бизнес. Вы можете быть лучшим на рынке, но если вы поругались с губернатором, у вас могут быть проблемы.

Поэтому никакого рынка в полном смысле этого слова у нас нет. Ведь для того чтобы выжить, компании совершают действия, адекватные обстановке, но абсолютно не совместимые с понятием рынка. Олигархи, например, отказываются от схем оптимизации налогообложения, типа, будем жить не по закону, а по совести. Ларечники бесплатно кормят ментов. Главный вопрос на российском "рынке" не вопрос совершенствования бизнеса и конкуренции, а вопрос отношений с властью. Хорошие отношения - есть бизнес. Плохие отношения - нет бизнеса.

Льготы - такие же крошечные вотчинки. Если ты что-то купил, значит, ты опустился до логики диалога, равноправного обмена. Человек, функционирующий в логике насилия и подчинения, воспринимает это как унижение. Льготы выводят человека из презренного мира денежного равенства, из мира "барыги", где продают и покупают в мир рыцарей и слуг отечества, туда где служат и награждают. Все платят в трамвае, а я нет! Мне положено! Мне государство дало! Хотя бы в транспорте есть возможность почувствовать себя вне презренного мира, где все продается и покупается. И вот эту привилегию отнимают, ввергая вас тем самым в презренный мир равенства перед деньгами. Теперь вы как все.

Разве ж можно такое стерпеть.

Реакция на отмену льгот никакого отношения к гражданскому обществу, к частным интересам не имеет. Это всего лишь возмущение тем, что людей в очередной раз выкинули из прибежища феодализма и рыцарства в ненавистный мир чистогана.

Соблазнение и насилие

Феодальный мир функционирует в логике насилия, капиталистический, рыночный в логике соблазнения. Даже рабочего вы не можете ЗАСТАВИТЬ работать. Вы можете только привлечь его зарплатой или заинтересовать чем-то иным. Управлять можно лишь заинтересовывая, соблазняя, убеждая. Собственно из этого и возникает рынок. Невозможно заставит вас купить. В этом смысле деньги - великий уравнитель. На рынке не существует господ и слуг. Все зависит от того, удалось ли вам соблазнить потребителя, угадать чего он хочет и удовлетворить его потребность. Нужно бороться, рисковать, инвестировать деньги или душевные силы и никто не гарантируется вам успеха. На этом же построена и выборная система. Если человек хочет быть президентом, он должен ездить по стране и говорить с людьми, уговаривать, убеждать, очаровывать, соблазнять, думать о том, как их привлечь и т.п. Он должен себя ПРОДАТЬ, ведь он не может ЗАСТАВИТЬ проголосовать за себя. И отказ от дебатов, от общения, при такой системе - мгновенна я политическая смерть.

У нас все иначе.

Для россиянина, мыслящего в логике насилия, убеждать и договариваться, значит показать свою слабость. Поэтому, например, политика воспринимается как пустой треп. Настоящий мужчина по-российски - тот, кто может заставить, не унижаясь до убеждений и уговариваний. Тот, кто ставит перед фактом. Находка Единой России и президента заключалась в том, что они не стали участвовать в предвыборных дебатах. Нормальный человек расценил бы это как презрение к избирателю и трусость. Но только не российский избиратель, жаждущий сильной руки и крутого нрава. В логике российского избирателя Единая Россия тем самым сообщила - мы не какие-нибудь трепачи- политики, мы не слова говорим, а дела делаем.

Носитель феодального менталитета не умеет и не хочет убеждать и соблазнять, это ниже его достоинства. Он умеет принуждать и подчиняться. Отсюда и давно известная кадровая проблема Кремля. Если феодалоголовый не умеет убеждать и соблазнять, использовать интересы других в своих интересах, то есть не умеет управлять людьми независимыми, убеждая их, соблазняя своими идеями, заражая своей энергией и страстью, то ему приходится окружать себя рабами, аннулированными личностями, заранее согласными на все. "Вокруг президента уже витает некая кадровая аура. Она состоит из мужчин скорее прямолинейного, чем парадоксального, типа мышления, настроенных на поклонение другому мужчине - президенту. "Это нужно президенту", "это вредит президенту", "президент считает, что нужно делать так-то" - так любят говорить всуе эти люди."

Управление осуществляется с помощью страха и вины, а не с помощью договора, компромисса, заразительности идей, общих убеждений, целей и интересов. Как правильно заметил А.Минкин в Письмах к президенту - проблема кадровой политики президента заключается в том, что он не может, не умеет руководить независимыми, умными людьми. Он ведь учился не руководить, он учился вербовать и командовать. То есть шантажировать и заставлять. Он умеет разговаривать с человеком, только если человек уже ему подчинен, либо с теми, на кого у него есть "крючок". Убеждать, завоевывать, соблазнять, создавать себе единомышленников он не может, так, как это делал, например, Ельцин, который прошел огромную школу разговора с толпами, умел строить отношения с умными, независимыми и самостоятельными людьми, умел спорить и доказывать. В результате государственная верхушка сейчас это не команда единомышленников, а стайка испуганных рабов.

Предъявлять по этому поводу претензии к Путину было бы глупо. Он, как говориться, играет, как умеет, причем искренне. У спецслужб такая специфика, их инструментом не является открытый разговор, их инструмент - тайные операции. По своему уровню во всех смыслах этот человек является обычным полковником КГБ с типичным службистским менталитетом и мировосприятием. Нельзя ожидать от него каких-то свершений духа, менеджерских талантов и интеллектуальных прорывов. Собака не может разводить кур и строить себе будку. Она может только охранять. Претензии народа должны быть обращены к самому народу. Симпатии народа привели этого человека к власти. Он сам себе создал себе президента по своему образу и подобию.

Правовой фасад на службе феодалов

Падение железного занавеса и торопливые заклинания типа "мы европейцы!" привели к лихорадочным построениям всего антуража демократических обществ. Тут тебе и парламент, и выборы, и партии. Наличие таких декораций и страстное желание выдать их за истинное содержание нашего социума создает интересную ситуацию - наличие целого слоя, функционирующего по законам феодального времени и правовой фасад, обслуживающий феодальные разборки. За фасадом закона скрывается феодальная интрига. Иллюстрация - ситуация со сгоревшей дачей Путина под Питером.

Пожарные, когда сделали экспертизу, пришли к выводу, что во всем виноваты строители: они неправильно сложили печку. А раз они виноваты, то обязаны возместить ущерб. Первый способ - заплатить деньги. Но непонятно было, какие. Дом сгорел в 96-м году. Строили мы его лет пять. Хорошо помню, как в 91-м покупал кирпич по три рубля за штуку. Потом этого не хватило, и я докупал, но уже по семь рублей. Это были уже другие цены... В общем, непонятно, как индексировать. Поэтому второй способ мне понравился больше. Заставить их восстановить все в прежнем объеме. Что и было сделано. Они поставили точно такую же коробку, сами наняли польскую фирму, и она все доделала.

Представьте в такой ситуации рядового гражданина. Вам построили дачу, вы парились в баньке, дача сгорела. Удасться вам по закону сделать так, чтобы фирма вам построила заново? Вряд ли. Но товарищу из органов достаточно просто сказать пару ласковых. При этом ситуация разрешается как бы по закону, но именно потому, что у товарища Путина есть рычаги воздействия, к закону не имеющие отношения. Другая иллюстрация - когда Путин заявляет Вяхиреву : "Рем Иванович, если не отнимете НТВ у Гусинского, я вас порву". И уже потом начинается юридический спор хозяйствующих субьектов.

Мир соблазнения, договора и компромисса это мир СЛОВА. Мир насилия - мир ДЕЙСТВИЯ. Слова в мире действия не играют большой роли, они лишь одеяния пристойности для воли и желания феодального субьекта. Не феодал подчинен закону, но закон феодалу. Чтобы уничтожить Другого слова не нужны, они выполняют лишь роль фасада. Это декорация, обращенная к миру торговли, в который мы так страстно стремимся войти. Этот фасад не выражает происходящее в мире действия, а играет роль маскировки. Закон, Договор в феодальном мире не являются МЕЖЛИЧНОСТНЫМ феноменом, структурирующим и регулирующим социальную активность. Отсюда катастрофически низкая роль закона. Закон как бы есть, но он либо не выполняется, либо легко становится инструментом манипуляции и выборочного наказания.