Данный пост публикуется в ответ на полемику, разгоревшуюся вокруг поста с материалом современного российского исследователя Башлачева, повествовашего о величии русского крестьянского хозяйства конца 19 века http://s30556663155.mirtesen.ru/blog/43858135529/O-russkom-k... Привлекаемые мною источники не содержат ссылок на свидетельства позже 1920 года, и не могут быть истолкованы, как "фальшивка большевиков".
В противном случае, в "большевики" пришлось бы записать слишком многих, включая графа Льва Алексеевича Толстого.
P.S.:Мне крайне противно, что я, -- гражданин уже другой страны, - вынужден напоминать некоторым русским об их собственной же истории.
Россия: До революции русский крестьянин кормил хлебом всю Европу - миф
"До революции русский крестьянин кормил хлебом всю Европу" - в этот миф, сочиненный "демократически настроенной" советской интеллигенцией, верят до сих пор. Между тем все было немного не так. Вернее, совсем не так, сообщают Финансовые Известия.
Россия действительно вывозила зерно. Но пшеницу на экспорт поставляли лишь южные губернии, а выращивали ее не крестьяне-индивидуалы, а латифундисты, которые создали там, говоря современным языком, крупные агрофирмы. Что же касается того самого "русского фермера", то он с трудом сводил концы с концами. Доходило до того, что случался голод, например, в 1897-1899 годах - тогда он вообще был массовым. Государство пыталось накормить население казенным хлебом, но эти попытки успешно блокировала "зерновая мафия". Да, существовала таковая, причем действовала она предельно жестко, государственный хлеб либо шел очень долго, либо попросту уничтожался.
Существует и еще один миф - что столыпинская аграрная реформа вывела Россию на новый уровень в сфере сельского хозяйства, и в стране продовольствия стало вообще завались. Авторы этой басни те же. Однако в 1906, 1907, 1908 и 1911 годах опять почему-то голодали целые губернии, и даже в рекордный по урожайности 1913 год на душу населения было произведено всего 471 кг зерна. А в северные провинции, где "зерновая мафия" держала высокие цены на пшеницу, ее даже завозили из-за границы, например, из Восточной Пруссии. Там цены на хлеб были значительно ниже, поскольку сельское хозяйство Германии превосходило российское по технологичности. В Европе было много своего дешевого хлеба, она кормилась самостоятельно, а российские 11 миллионов тонн (экспорт нашей страны в 1909-1913 годах) не делали погоды.
В 20-30-е годы ХХ века СССР экспортировал отобранное у крестьян зерно. Такова была плата за индустриализацию, стране было просто нечем расплатиться за станки и заводы. Выбора не было, новые технологии были нужны как воздух. Во время Второй мировой войны союзники помогали Советскому Союзу продовольствием, потом стали справляться самостоятельно. Не справились - в разоренной войной стране в 1946-1947 годах опять был голод. Потом экономика стала восстанавливаться, и продовольственная проблема немного ушла. Однако затем последовали аграрные эксперименты Хрущева, и в 1970 году страна была вынуждена впервые закупить зерно - его было ввезено 2,2 млн тонн. Со временем эта цифра разрослась до 45,6 млн тонн в 1985 году. По сути, американские фермеры финансировались страной победившего социализма!
Оставаясь нетто-экспортером пшеницы (с 2002 года), Россия и сегодня завозит зерно из-за границы. Это преимущественно пшеницы твердых ценных сортов, их пока что выращивается недостаточно. Поставки идут как из сопредельного Казахстана, так и из дальнего зарубежья: Канады, США и Италии. Правда, импортируем мы все же очень немного. Так, в 2008-2009 маркетинговом году Россия вывезла 23 млн тонн зерна, а ввезено было менее миллиона тонн.
http://www.kazakh-zerno.kz/index.php?option=com_content&view=article&id=11042&catid=18&Itemid=111
КОРМИЛА ЛИ РОССИЯ ПОЛ-ЕВРОПЫ?
Со времён пресловутой «перестройки» либеральные пропагандисты не устают уверять нас, что спасение российского сельского хозяйства в частной собственности на землю. Однако, поскольку нынешние фермеры, несмотря на всю пропагандистскую шумиху, за редчайшим исключением не могут похвастаться особыми достижениями, свои аргументы эта публика предпочитает черпать из прошлого. Что ж, давайте разберёмся, как у нас обстояло дело с сельским хозяйством в 1913 году. А чтобы нас не упрекали в предвзятости, будем использовать исключительно официальную статистику Российской Империи, дореволюционные академические издания и работы крупнейших публицистов консервативного толка.
«Россия к 1913 году собирала пшеницы больше, чем США, Канада, Аргентина вместе взятые, и кормила хлебом чуть ли не полмира…» пишет некто Рыжов (Русскій Востокъ. 1993. №10). Ему вторит автор работы «Феномен русского хлеба. Вчера и сегодня» господин Муш: «К 1909 г. Россия выходит на первое место в мире по производству зерна и выращивает более половины мирового сбора ржи, более четверти — пшеницы, овса, ячменя. В 1913 г. урожай зерновых был на треть выше, чем в США, Канаде и Аргентине вместе взятых».
Как же в действительности обстояло дело с сельским хозяйством в Российской Империи? Прежде чем сравнивать Россию с США, Канадой, Аргентиной, не мешает уточнить, сколько там в 1913 году проживало населения. Оказывается, в США тогда насчитывалось 98,8 млн. жителей, в Канаде — 7,2 млн., в Аргентине — 8,0 млн. (Сборник статистико-экономических сведений по сельскому хозяйству России и иностранных государств. Год десятый. Петроград, 1917. С.2–3).
Таким образом, суммарное население этих трёх стран составляло 114 млн. человек, в то время как население России (без Финляндии) — 170,9 млн., т.е. в полтора раза больше. Получается, что хвастаться особо нечем: даже если предположить, что Россия в те времена и выращивала чего-то на треть больше, чем США, Канада и Аргентина вместе взятые, на душу населения это всё равно выходит меньше.
Теперь посмотрим, каков был на самом деле урожай зерновых в перечисленных странах. В 1913 году там было собрано (в тыс. пудов): (Табл1)
\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n
| Пшеница | Рожь | Ячмень | Овёс | Кукуруза | Пять зерновых культур в сумме | |
| Россия | 1 707 429 | 1 568 245 | 797 810 | 1 108 163 | 129 575 | 5 311 222 |
| США | 1 267 342 | 64 117 | 236 450 | 993 233 | 3 791 510 | 6 352 652 |
| Канада | 384 690 | 3 562 | 64 172 | 392 889 | 25 992 | 871 305 |
| Аргентина | 218 559 | – | 10 684 | 62 271 | 408 058 | 699 572 |
| США, Канада и Аргентина | 1 870 591 | 67 679 | 311 306 | 1 448 393 | 4 225 560 | 7 923 529 |
\n
Как мы видим, если брать урожай пшеницы, то, хотя наша страна и опережала в 1913 году по этому показателю Соединённые Штаты, однако США, Канаде и Аргентине в совокупности она уступала. Если же рассматривать не только пшеницу, а суммарный урожай пяти основных зерновых культур, то здесь она уступала даже одним США. Ну а если ещё и разделить эти цифры на количество жителей, результат будет и вовсе безрадостным: если в России в 1913 году было собрано 30,3 пуда зерна на душу населения, то в США — 64,3 пуда, в Аргентине — 87,4 пуда, в Канаде — 121 пуд. Таким образом, по сбору зерна на душу населения Соединённые Штаты опережали царскую Россию в два, Аргентина — в три, а Канада — в четыре раза.
Теперь разберёмся со следующим тезисом — что дореволюционная Россия якобы кормила своим хлебом если не полмира, то уж по крайней мере пол-Европы. Если взять сводные данные об экспорте пяти основных зерновых культур (пшеница, рожь, ячмень, овёс, кукуруза) в 1913 году, то список стран-«доноров» (в которых вывоз хлеба превышал ввоз) выглядит следующим образом: (Табл2)
\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n\n
| экспорт, тыс. пудов | % от мирового экспорта | |
| Россия | 554549,0 | 22,10% |
| Аргентина | 535280,0 | 21,34% |
| США | 304885,0 | 12,15% |
| Канада | 240296,0 | 9,58% |
| Голландия | 219382,0 | 8,74% |
| Румыния | 165990,0 | 6,62% |
| Ост-Индия | 141074,0 | 5,62% |
| Германия | 130984,0 | 5,22% |
| Австралия | 73125,0 | 2,91% |
| Болгария | 38273,0 | 1,53% |
| Бельгия | 36480,0 | 1,45% |
| Алжир | 16330,0 | 0,65% |
| Сербия | 14455,0 | 0,58% |
| Австро-Венгрия | 11362,7 | 0,45% |
| Китай | 8074,0 | 0,32% |
| Чили | 7100,0 | 0,28% |
| прочие страны | 0,46% | |
| всего | 100,00% |
\n
Итак, «Россия, которую мы потеряли» действительно являлась одним из крупнейших экспортёров хлеба. Триумф несколько омрачает то обстоятельство, что это звание она делила с насчитывавшей в 21,4 раза меньше населения Аргентиной. Разумеется, о том, чтобы кормить «полмира», не могло быть и речи — хотя бы потому, что свыше 98% экспортируемого Россией хлеба шло в Европу. Однако и «пол-Европы» накормить тоже не получалось: в 1913 году зарубежная Европа потребила 8336,8 млн. пудов пяти основных зерновых культур, из которых собственный сбор составил 6755,2 млн. пудов (81%), а чистый ввоз зерна — 1581,6 млн. пудов (19%), в том числе 6,3% — доля России (Сборник статистико-экономических сведений… С.114–116, 352–354, 400–463). Другими словами, российский экспорт удовлетворял всего лишь примерно 1/16 потребностей зарубежной Европы в хлебе.
Если же учесть, что «не хлебом единым жив человек» и вспомнить хотя бы о картофеле, объёмы международной торговли которым были незначительны и которого одна Германия вырастила в 1913 году в полтора раза больше чем Россия (в России в тот год было собрано 2.191.291 тыс. пудов картофеля, в Германии — 3.301.381 тыс. пудов (Там же. С.114–116)), образ «кормилицы Европы» ещё больше потускнеет. Неудивительно, что когда после начала Первой мировой войны вывоз русского хлеба практически полностью прекратился (в 1915 году было экспортировано 17.452 тыс. пудов пяти основных зерновых культур — в 32 раза меньше, чем в 1913-м (Там же. С.330–331)), выяснилось, что Европа вполне может без него обойтись.
Но может, сам факт вывоза хлеба из России свидетельствует о том, что в стране было изобилие продовольствия? Откроем такой авторитетный дореволюционный источник, как «Новый энциклопедический словарь» Брокгауза и Ефрона. Что же мы там обнаруживаем? Статью «Голод», а в ней — обширный раздел «Голод в России»:
«В 1872 г. разразился первый самарский голод, поразивший именно ту губернию, которая до того времени считалась богатейшей житницей России. И после голода 1891 г., охватывающего громадный район в 29 губерний, нижнее Поволжье постоянно страдает от голода: в течение XX в. Самарская губерния голодала 8 раз, Саратовская 9. За последние тридцать лет наиболее крупные голодовки относятся к 1880 г. (Нижнее Поволжье, часть приозёрных [К приозёрным дореволюционная статистика относила Петроградскую, Псковскую, Новгородскую и Олонецкую губернии — И.П.] и новороссийских губерний) и к 1885 г. (Новороссия и часть нечернозёмных губерний от Калуги до Пскова); затем вслед за голодом 1891 г. наступил голод 1892 г. в центральных и юго-восточных губерниях, голодовки 1897 и 98 гг. приблизительно в том же районе; в XX в. голод 1901 г. в 17 губерниях центра, юга и востока, голодовка 1905 г. (22 губернии, в том числе четыре нечернозёмных, Псковская, Новгородская, Витебская, Костромская), открывающая собой целый ряд голодовок: 1906, 1907, 1908 и 1911 гг. (по преимуществу восточные, центральные губернии, Новороссия)» (Новый энциклопедический словарь. Т.14. СПб.: Ф.А.Брокгауз и И.А.Ефрон, 1913. Стб.41).
Как мы видим, в дореволюционной русской деревне голод был отнюдь не редким гостем. Чем же объяснялось подобное состояние сельского хозяйства?
«Причины современных голодовок не в сфере обмена, а в сфере производства хлеба, и вызываются прежде всего чрезвычайными колебаниями русских урожаев в связи с их низкой абсолютной величиной и недостаточным земельным обеспечением населения, что, в свою очередь, не даёт ему возможности накопить в урожайные годы денежные или хлебные запасы. Несмотря даже на некоторый подъём абсолютных величин русских урожаев (за последние пятнадцать лет на 30%), они всё ещё остаются очень низкими по сравнению с западноевропейскими, а самый подъём урожайности происходит очень неравномерно: он значителен в Малороссии (на 42%) и на юго-западе (47%) и почти не сказывается в Поволжье, где крестьянские ржаные посевы дают для последнего десятилетия даже понижение урожаев. Наряду с низкой урожайностью, одной из экономических предпосылок наших голодовок является недостаточная обеспеченность крестьян землёй. По известным расчётам Мареса, в чернозёмной России 68% населения не получают с надельных земель достаточно хлеба для продовольствия даже в урожайные годы и вынуждены добывать продовольственные средства арендой земель и посторонними заработками. По расчётам комиссии по оскудению центра, на 17% не хватает хлеба для продовольствия крестьянского населения. Какими бы другими источниками заработков ни располагало крестьянство, даже в среднеурожайные годы мы имеем в чернозёмных губерниях целые группы крестьянских дворов, которые находятся на границе продовольственной нужды, а опыт последней голодовки 1911 г. показал, что и в сравнительно многоземельных юго-восточных губерниях после двух обильных урожаев 1909 и 1910 гг. менее 1/3 хозяйств сумела сберечь хлебные запасы» (Там же. Ст.41–42).
О том, чем оборачивался вывоз хлеба для российского крестьянства, писал в 1880 году известный агроном и публицист Александр Николаевич Энгельгардт:
«Когда в прошедшем году все ликовали, радовались, что за границей неурожай, что требование на хлеб большое, что цены растут, что вывоз увеличивается, одни мужики не радовались, косо смотрели и на отправку хлеба к немцам, и на то, что массы лучшего хлеба пережигаются на вино. Мужики всё надеялись, что запретят вывоз хлеба к немцам, запретят пережигать хлеб на вино. “Что ж это за порядки, — толковали в народе, — всё крестьянство покупает хлеб, а хлеб везут мимо нас к немцу. Цена хлебу дорогая, не подступиться, что ни на есть лучший хлеб пережигается на вино, а от вина-то всякое зло идёт”. Ну, конечно, мужик никакого понятия ни о кредитном рубле не имеет, ни о косвенных налогах. Мужик не понимает, что хлеб нужно продавать немцу для того, чтобы получить деньги, а деньги нужны для того, чтобы платить проценты по долгам. Мужик не понимает, что чем больше пьют вина, тем казне больше доходу, мужик думает, что денег можно наделать сколько угодно. Не понимает мужик ничего в финансах, но все-таки, должно быть, чует, что ему, пожалуй, и не было бы убытков, если б хлебушка не позволяли к немцу увозить да на вино пережигать. Мужик сер, да не чёрт у него ум съел…
Известно, что наш народ часто голодает, да и вообще питается очень плохо и ест далеко не лучший хлеб, а во-вторых, выводы эти подтвердились: сначала несколько усиленный вывоз, потом недород в нынешнем году — и вот мы без хлеба, думаем уже не о вывозе, а о ввозе хлеба из-за границы. В Поволжье голод. Цены на хлеб поднимаются непомерно, теперь, в ноябре, рожь уже 14 рублей за четверть, а что будет к весне, когда весь мужик станет покупать хлеб…
Пшеницу, хорошую чистую рожь мы отправляем за границу, к немцам, которые не станут есть всякую дрянь. Лучшую, чистую рожь мы пережигаем на вино, а самую что ни на есть плохую рожь, с пухом, костерем, сивцом и всяким отбоем, получаемым при очистке ржи для винокурен — вот это ест уж мужик. Но мало того, что мужик ест самый худший хлеб, он ещё недоедает. Если довольно хлеба в деревнях — едят по три раза; стало в хлебе умаление, хлебы коротки — едят по два раза, налегают больше на яровину, картофель, конопляную жмаку в хлеб прибавляют. Конечно, желудок набит, но от плохой пищи народ худеет, болеет, ребята растут туже, совершенно подобно тому, как бывает с дурносодержимым скотом…
Имеют ли дети русского земледельца такую пищу, какая им нужна? Нет, нет и нет. Дети питаются хуже, чем телята у хозяина, имеющего хороший скот. Смертность детей куда больше, чем смертность телят, и если бы у хозяина, имеющего хороший скот, смертность телят была так же велика, как смертность детей у мужика, то хозяйничать было бы невозможно. А мы хотим конкурировать с американцами, когда нашим детям нет белого хлеба даже в соску? Если бы матери питались лучше, если бы наша пшеница, которую ест немец, оставалась дома, то и дети росли бы лучше и не было бы такой смертности, не свирепствовали бы все эти тифы, скарлатины, дифтериты. Продавая немцу нашу пшеницу, мы продаём кровь нашу, то есть мужицких детей» (Энгельгардт А.Н. Из деревни. 12 писем. 1872–1887. СПб., 1999. С.351–352, 353, 355).
Энгельгардту вторил другой русский публицист, убеждённый монархист, и один из ведущих сотрудников крупнейшей консервативной газеты «Новое время» Михаил Осипович Меньшиков:
«В старинные времена в каждой усадьбе и у каждого зажиточного мужика бывали многолетние запасы хлеба, иногда прямо сгнивавшие за отсутствием сбыта. Эти запасы застраховывали от неурожаев, засух, гесенских мух, саранчи и т.п. Мужик выходил из ряда голодных лет всё ещё сытым, необессиленным, как теперь, когда каждое лишнее зерно вывозится за границу» (Меньшиков М.О. На ту же тему. Август 1902 г. // Меньшиков М.О. Из писем к ближним. М., 1991. С.47).
«С каждым годом армия русская становится всё более хворой и физически неспособной. До трёх миллионов рублей ежегодно казна тратит только на то, чтобы очиститься от негодных новобранцев, “опротестовать” их. Из трёх парней трудно выбрать одного, вполне годного для службы. И несмотря на это, срок солдатской службы всё сокращается. Хилая молодёжь угрожает завалить собою военные лазареты. Плохое питание в деревне, бродячая жизнь на заработках, ранние браки, требующие усиленного труда в почти юношеский возраст, — вот причины физического истощения…
Сказать страшно, какие лишения до службы претерпевает иногда новобранец. Около 40 проц. новобранцев почти в первый раз ели мясо по поступлении на военную службу. На службе солдат ест кроме хорошего хлеба отличные мясные щи и кашу, т.е. то, о чём многие не имеют уже понятия в деревне…» (Меньшиков М.О. Молодёжь и армия. 13 октября 1909 г. // Там же. С.109, 110).
Игорь Пыхалов
http://www.specnaz.ru/istoriya/385
(по данным доклада царю за 1892 год):
"Только от недорода потери составили до двух миллионов православных душ" (то есть, считали только тех, кого отпевали в православных церквах, а свидетельства о количестве умерших "инородцев" и старообрядцев нет вообще). По данным доклада за 1901 год: "В зиму 1900-1901 гг. голодало 42 миллиона человек, умерло же их них 2 миллиона 813 тыс. православных душ". А в 1911 году (уже после столь расхваленных столыпинских реформ): "Голодало 32 миллиона, потери 1 млн. 613 тыс. человек".
Граф Л.Н. Толстой о голоде в России.
О голоде. В 1891 г. многие губернии России поразил голод. Уже летом стали появляться тревожные вести о надвигающемся бедствии. Однако ни правительство, ни земство, ни официальная печать не проявляли беспокойства. В одной из статей августовской книжки консервативного журнала «Русский вестник» сообщалось: «Теперь недород хлебов поразил более десяти губерний, и никому не приходит в голову мысль о непосильности для государства борьбы с голодом... Печать исполняет свою обязанность, спокойно обсуждая меры необходимой помощи». Либерально-народническая «Русская мысль» так же «спокойно обсуждала меры необходимой помощи» и все свои упования и надежды возлагала на «чуткость» правительства. «Русские ведомости», в свойственном им тоне «умеренности», тоже старались не «пугать» общественное мнение надвигающимся голодом и горячо протестовали против запрещения вывоза хлеба за границу. Даже в ноябре 1891 г., когда многие губернии охватил жесточайший голод, «Русская мысль» оптимистически утверждала: «Итак, нет причины отчаиваться и опускать руки; пусть только пойдут широким руслом частные пожертвования — и наиболее острый кризис без особого труда будет осилен».
У Толстого первое упоминание о голоде — в Дневнике 25 июня: «Все говорят о голоде, все заботятся о голодающих, хотят помогать им, спасать их. И как это противно! Люди, не думавшие о других, о народе, вдруг почему-то возгораются желанием служить ему. Тут или тщеславие — высказаться, или страх; но добра нет» (т. 52, с. 43).
Земства, взявшиеся за организацию помощи голодающим, возглавлялись помещиками и интеллигентами, настроенными либерально, а часто и консервативно. Они не только не требовали от правительства серьезной помощи, но в своих статистических сведениях всеми способами сокращали «едоков»— число крестьян, нуждающихся в продовольственной и денежной ссуде. А губернская администрация находила обычно преувеличенными или излишними и эти урезанные требования и часто уменьшала размеры помощи, а то и вовсе отказывала в ней.
Эти бесполезные разговоры о помощи голодающим, малозначащие средства помощи и вызвали возмущение Толстого. Зная глубоко и точно жизнь русской деревни, он понимал, что голод — не случайность, произошедшая от неурожая, а неизбежное и, в сущности, постоянное бедствие, что хищническим хозяйничаньем: помещиков и капиталистов крестьяне доведены до крайней нужды и разорения.
В июле, отвечая Н. С. Лескову на его вопрос, что ему делать для борьбы с голодом, Толстой советовал: «...написать то, что тронуло бы сердца богатых». Сам он уже тогда мечтал «написать такое» (т. 66, с. 12). В сентябре он отправился по голодающим деревням, пришел к несомненному убеждению, что надо спасать народ, устраивая бесплатные столовые, а 26 сентября, вернувшись в Ясную Поляну, начал обличительную статью «О голоде». Работа продолжалась, с небольшими перерывами, всю первую половину октября. 8 октября в одном из писем о статье сказано так: «...выходит совсем не о голоде, а о нашем грехе разделения с братьями. И статья разрастается, очень занимает меня и становится нецензурною» (т. 66, с. 52). 15 октября рукопись была отправлена Н. Я. Гроту для помещения в журнале «Вопросы философии и психологии». 24 октября на номер журнала, где была набрана статья, московская цензура наложила арест.
Резко критикуя социальный строй, обрекающий деревенских тружеников на голод и вымирание, нарисовав потрясающие картины народных бедствий (позднее они будут повторены в романе «Воскресение»), Толстой и эту статью закончил морализаторским обращением к богатым людям: добровольно отказаться от своих кастовых привилегий, прийти к своим «братьям» с раскаянием и любовью, выдвинув вновь проповедь нравственного самоусовершенствования как средство решения общественных проблем.
17 ноября Н. Я. Грот сообщил С. А. Толстой, что во все газеты разослан приказ от Главного управления по делам печати не публиковать ни одной статьи Толстого. Сам Толстой находился в это время в Бегичевке Рязанской губернии, занимаясь организацией помощи голодающим. Тот же Грот написал 21 ноября в Бегичевку о «мерзостях», творящихся в Петербурге вокруг дела о голоде, и называл Толстого «духовным царем», на которого возлагаются все надежды лучших людей России в это трудное время.
Попытку напечатать хотя бы отрывки из статьи «О голоде» предпринял редактор газеты «Неделя» П. А. Гайдебуров. В январском номере «Книжек Недели» за 1892 год они появились под названием «Помощь голодным».
Полностью статья напечатана впервые на английском языке-в лондонской «Daily Telegraph» 14(26) января 1892 г. под заглавием «Почему голодают русские крестьяне». Для перевода на английский, французский и датский языки Толстой просил отдать статью еще 25 ноября, надеясь, что, опубликованная за границей, она будет в обратном переводе перепечатываться русскими газетами.
Реакционные «Московские ведомости» перепечатали 22 января 1892 г. выдержки из статьи, но сопроводили их своим «комментарием», обвинив Толстого в пропаганде социализма (см. выше, с. 256).
Советник при министре иностранных дел В. Н. Ламздорф отметил в эти дни в своем дневнике, что газеты получили распоряжение не перепечатывать статьи Толстого из «Московских ведомостей» и не помещать никаких комментариев: «Со всех сторон просят этот номер на прочтение; его нельзя приобрести ни за какие деньги; говорят, в Москве за номер этой газеты предлагают до 25 рублей». 31 января тот же Ламздорф записал, что «прокламации, захваченные на днях, находились в прямой связи с мыслями, высказанными Толстым. Это доказало действительную опасность письма. В связи с этим в городе было произведено несколько обысков» (В. Н. Ламздорф. Дневник. М. — Л., 1934, с. 248, 254, 261).
Либерально настроенный Н. Я. Грот, собиравшийся раньше печатать в редактируемом им журнале статью Толстого, написал ему 30 января, что «весь Петербург уже целую неделю только и говорит», что про статью о голоде: «Все богатые тунеядцы раздражены против вас донельзя». «Но надо сказать,— добавлял Грот,— что и вы виноваты немножко. Ваши письма все-таки полны раздражения, злобы и презрения к богачам... Вы... когда пишете то не спокойны вполне и даете направо и налево пощечины» (ГМТ).
Вынужденный послать письмо в «Правительственный вестник» (об искажениях в тексте его статьи вследствие двукратного перевода), Толстой просил ничего не изменять в этом обращении. «Всякое слово я обдумал внимательно и сказал всю правду и только правду»,— писал он 12 февраля 1891 г. (т. 84, с. 118).
Глубокой правдой статьи «О голоде» восхищался В. В. Стасов, представитель передовых кругов русского общества: «В статье были такие чудные картины крестьянского житья-бытья, крестьянских бед, нехваток и т. д., что я был в великом восхищении» (письмо Стасова к С. А. Давыдовой. — «Незабвенному Владимиру Васильевичу Стасову». Сборник воспоминаний. СПб., 1906, с. 105).
Ходившая по рукам запрещенная статья, другие статьи Толстого о голоде, печатное обращение С. А. Толстой вызвали большой приток пожертвований: до весны 1892 г. была получена 141 тысяча рублей, а также продовольствие, одежда.
Пожертвования шли не только из разных концов и от разных лиц России, но также из-за границы. 4 ноября 1891 г. было отправлено благодарственное письмо издателю Ануину Фишеру, который просил Толстого быть доверенным лицом и посредником между руководителями сбора пожертвований в Англии и организациями в России, оказывающими помощь голодающим: «Я очень тронут тою симпатией, которую выражает английский народ к бедствию, постигшему ныне Россию. Для меня большая радость видеть, что братство людей не есть пустое слово, а факт» (т. 66, с. 76).
В Соединенных Штатах Америки также был организован сбор средств, деятельное участие в нем принимала переводчица Изабелла Хэпгуд. 19 ноября Толстой сообщил В. В. Рахманову, что из Америки отправлены в Россию семь пароходов, груженных кукурузой. 13 (25) января 1892 г. Мак Рив, секретарь Комитета мировой торговли штата Миннесота, сообщал Толстому об организации среди мукомолов Америки сбора пожертвований мукой.
http://www.rvb.ru/tolstoy/02comm/0351.htm
P.S. Копия Указа Его Императорского Величества Николая II "О приготовлении хлеба из барды и соломенной муки, как могущего заменить употребление ржаного хлеба" с факсимилле императорской руки находится на всеобщем обозрении, в Москве в Музее истории России (бывш. музей революции). На это документ ссылаются в своих мемуарах Гучков, Пуришкевич, Данилов, Головин, Игнатьев и ряд других видных общественных и политических деятелей России.
Свежие комментарии