Мейер Лански.

Мифический Мейер.    Возможно, что он сам сказал, а может и нет, но Мейер Лански будет всегда отождествляться с утверждением, что Синдикат - конгломерат подпольного мира хулиганов, бандитов и убийц был нечто больше, чем холодное оружие США. Предметом гордости многих заголовок газет были статьи о том, как он помог в создании политической репутации Эстесу Кефауверу и Бобби Кеннеди, а позже, это почти факт, что он стал прообразом Хьюман Рота в Крестном Отце II, вдохновителем Майкла Корлеоне. Говорил об этом сам Лански или нет, но это было действительно так. Организованная преступность Америки с 1930-х по 1980-тые годы была сферой большого бизнеса, и немалая заслуга в этом принадлежитМейеру Лански. 

Существует много вымыслов о жизни и деятельности Лански. Мог ли он встретиться в один день с Багси Сигелем и Счасливчиком Лучано? Возможно и нет, но все еще бытует жалкая история о том, как Лански, рабочий парень из семьи евреев иммигрантов однажды по дороге домой встретил ссорящихся из-за проститутки Сигеля и Лучано, у которой итальянец был сутенером. 

Лански, долее повествует история, вытащил из своего ученического ящика какой-то инструмент и ударил им по голове Лучано, тем самым прекратив ссору. Правда или нет, но все знают, что Лучано курировал бордели, и никто не спорит, что Бенни Сигел был любителем женского пола. 

Однако, в своих авторизированных биографиях Лански никогда не упоминает о подобной истории. Есть одна история, в которой произошла встреча молодого Мейера с Лучано, так там молодчики Счастливчика потребовали с него деньги, а он их недвусмысленно послал в... "Хорошо, хорошо, Малыш", ответили ему бандитские дружки Лучано. "Ты можешь быть свободным, тебя не тронем". 

"Засуньте эту свободу себе в задницу", парировал Лански. "Я в ней не нуждаюсь". 

И Лански, который был не выше пяти футов, доказал это. 

"Можете мне поверить, что он действительно не нуждался в защите", вспоминал об этом годы спустя Лучано. После Бенни Сигеля Майер Лански, из тех кого я знал в своей жизни, был самым жестким парнем, отвечая ударом на удар, подобно Альберту Анастасиа или другому хулигану из Бруклина". 

Если говорить о золотом времени организованной преступности, то оно приходится как раз на тот промежуток, начиная с момента вступленияЛански на дорогу преступности, когда он поставил свои деньги на первую ставку в уличном споре незадолго до Первой мировой войны, и закончилось зимой 1983 года, когда он умер. Если Вы хотите, то можете найти фото этого крестного отца в картотеке Арнольда Ротштейна, предполагаемого посредника в создании Мировой Серии 1919 года - Хроники Американской организованной преступности. Чарли Лучано был человеком действия, Бенни Сигел поражал своей наглостью, Лепке Бухалтер терроризировал врагов, а Мейер Лански был всегда выше драк и являлся мозговым центром организации. В итоге еще совсем молодой Лучано был сослан, Сигел и Ротштейн были убиты, Лепке умер на электрическом стуле Синга, а Мейер Лански умер богатым стариком в Майями, известным сторонником Израиля и частным вкладчиком в общественные телекомпании. 

Сигел всегда сначала стрелял, а уж потом задавал вопросы: он жил и умер с оружием в руках. Бухалтер был единственным из центральных фигур банды, который закончил свою жизнь на электрическом стуле. Лепке можно было легко вычислить. Он был хладнокровным убийцей, его можно было заинтересовать только деньгами. Сигел был классическим психопатом. Будучи хорошим парнем, он в любую минуту мог убить кого угодно, Багси был любитель поговорить, одеться со вкусом, смешивая одно с другим, пустить кулаки в разговоре. Лучано был сложнее. Да, Счастливчик убивал, но у него было чувство юмора, ощущалось благородство и казалось, что он может осознавать, где прав, где нет, хотя большей частью он это игнорировал. А Лански был другим. Он был семейным человеком с женой, детьми, братом. Он изучал торговый бизнес, ловко совмещая законную и подпольную деятельность с контрабандой. Лански был одним из немногих бандитов, кто был способен укрощать свой нрав, презирать общественное мнение, привлекать на свою сторону предприимчивых дельцов, жаждущих сделать себе имя, но законным путем. Его жизнь не поддается описанию, будучи дважды женат и имея трех детей, он предпочитал, чтобы грязную работу за него делали другие. Мейер в своей автобиографии утверждает, что никогда никого не убивал, хотя есть доказательства, свидетельствующие об обратном, что он никогда не мирился с теми, кто стоял у него на пути. 

Если Счастливчик Лучано и Лепке Бухалтер управляли своими бандами, используя традиционные методы насилия и страха, то Лански смог достичь вершин в своей деятельности, используя свои организаторские способности, а самое главное, он был человеком слова. Лански был мозговым центром Синдиката, его проницательный аналитический ум создал преступный картель международного уровня, эффективность которого мы ощущаем по сей день. Это история о Мейере Лански, иммигранте из России, который стал известен как "Вдохновитель банды". 


Потерянная монетка в пять центов, найденное благосостояние 

Существует легенда, что давным-давно, в XIV веке евреев пригласили обосноваться в городе Гродно, находившимся под властью литовцев. Гродно располагался на границе с Польшей, и только только начинал превращаться из небольшого аграрного поселения в преуспевающий торговый город. Литовцы знали о способностях евреев вести торговлю и быть искусными ремесленниками, поэтому верили, что с их приходом город быстро станет известным торговым местом. 

Во многих европейских городах, с развитой инфраструктурой к евреям относились терпимо. Однако в Гродно, как и в других некоторых селеньях обычным делом был антисемитизм. В XVII веке, когда город находился под властью России, была даже попытка выселить евреев из города. Другим актом было решение священников восточной православной церкви заставить евреев заложить кирпичом все окна в домах, выходящие на сторону церкви. Позднее евреям запретили общаться на иврите. Иногда похищали еврейских детишек, отдавая их на воспитание в христианские семьи, иногда просто требовали от родителей выкуп. 

Во время царского правления евреям из Гродно приходилось страдать как никогда. Для них были введены запреты на любую форму деятельности, а раввины часто становились жертвами в руках соседей-язычников. В конце XIX века, усилилась тенденция к иммиграции из-за участившихся на территории России погромов еврейских домов и любой формы собственности. 

Среди иммигрантов, кто отправился через Атлантику, чтобы начать новую жизнь в Америке, был Макс Суховлянский, оставивший в 1909 году в Гродно жену и трех детей. Через два года Мейер Суховлянский, его мать и двое братьев последовали за Максом в Нью-Йорк. Макс скопил денег на переезд семьи, работая гладильщиком на фабрике по пошиву одежды. 

3 апреля 1911 года судно Курск пришвартовалось к Эллис Айленду, где после многочисленных формальностей, связанных со статусом иммигранта, семейство Суховлянских воссоединилось и отправилось на новое место жительства в небольшую арендованную квартирку в Браунсвилле, в Бруклине. Перед Первой мировой войной в Нью-Йорке иммигрантов со всех частей света было в изобилии. Для 10-летнего Мейера это было пленительное и экзотическое место. 

"Мне нравилось ходить по городу и видеть такое, чего никогда прежде и не было в моей жизни, подобно персикам, бананам и другой экзотики", - рассказывал Лански своему биографу Ури Дэну. "У меня не было денег на покупку чего-либо. Я часто видел, как мальчишки воруют, но помнил материнский наказ: никогда не брать того, что не принадлежит тебе". 

Вскоре после переезда в Браунсвилль семейство Лански, (после иммиграции, Макс американизировал свою настоящую фамилию), перебирается в нижнюю часть Ист-Сайда Манхеттена, что по свидетельству биографа Роберта Лейси "никоим образом нельзя было расценивать как продвижение по социальной лестнице". 

Мать Мейера Йетта оказала большое влияние на воспитание детей, чего нельзя сказать об отце, который казалось всю свою жизнь не может выйти из депрессии по поводу своего жалкого существования. Все хорошее в нем было благодаря его матери, и Мейер считал просто недопустимой вещью подвести ее когда-либо. 

Что касается Йетты Лански, то она была предана детям. Она часто, когда все полки дома были пусты, оставляла свою долю продовольствия детям. Каждую неделю она, сэкономив, могла поставить на стол традиционную для священного дня отдохновения шабата пищу из картофеля, яиц, бобов и овощей. Если повезет, то бывало, что семья Суховлянских на шабат имела и мясные блюда, но большей частью о мясе можно было только мечтать, довольствуясь постной пищей. Она готовилась загодя, поскольку на шабат не позволялось что-либо стряпать. 

В пятницу, перед шабатом мать Мейера вручала чолент своему старшему сыну, и это было его святой обязанностью готовить блюдо в местной пекарне, поскольку у них не было такой большой духовки. Гордо неся семейное блюдо для шабата, и зажав в руке пяти - центовую монету, Мейер спускался по Деланси Стрит, проходил мимо фронтонов небольших магазинчиков, расхваливающих свои товары продавцов, мимо уличных азартных игроков. 

Однажды, в роковую для него пятницу, молодой Мейер, поклявшись, что когда-нибудь его семья станет богатой, решил рискнуть пятицентовой монеткой, поставив ее на кон в уличной игре на деньги. Хотя он никогда прежде не участвовал в азартных играх, он часто с восторгом наблюдал за ирландскими и еврейскими игроками, которые испытывали судьбу, и все это будоражило молодого человека. Абсолютно уверенный в том, что он выиграет и вернется в семью с громадным количеством денег, Мейер поставил свой пятицентовик. 

"Я передал свои деньги банкиру, уверенный в своей победе, и к моему ужасу я их проиграл!". Вспоминал много лет спустя. "Никто из игроков не обращал на меня никого внимания, и я побрел прочь от этого места. Я еще долгое время не мог вернуться домой, я чувствовал себя хуже всякого преступника. Я подвел всех". 

В ту субботу не было никакого чолента. Это был очень важный момент в жизни Мейера. 

"Я искренне переживал о том, что огорчил все мое семейство, но меня больше всего на свете беспокоило то, что я проиграл", рассказывает он. "Той ночью, перед сном, я поклялся себе, что однажды я стану победителем, я обыграю их всех". 

Мейер стал еще больше, чем прежде интересоваться игроками, решив познать тайну. Вскоре он стал замечать, что часто к банкиру, который организовывал ставки, подходили другие люди и забирали часть от выигрыша. Он также заметил, что банкиры использовали "подставных игроков" - шиллов, с которыми были в сговоре, и которые провоцировали других на то, чтобы делать ставки. 

"Я смотрел во все глаза и очень скоро понял все уловки", вспоминаетЛански. Вот тогда я и решил, что наступило время, чтобы испытать свою судьбу снова. На этот раз я знал правила, и понимал, как это делается". В пятницу перед шабатом, с чолентом в одной руке и зажатым пятицентовиком в другой, Мейер наблюдал за игрой, пока не увидел, что один такой шилл сделал свою ставку. После этого молодой Мейер тоже сделал свою ставку, игра в кости продолжалась. 

"Это был один из самых роковых моментов в моей жизни. Может это и звучит очень странно, когда всего лишь на кону был твой пятицентовик, но это действительно был поворотный момент моей жизни". 

Мейер выиграл эту ставку, и на протяжении всей недели он выигрывал в любом месте нижней части Ист-Сайда. Он переходил с одной улицы на другую, стоял неподалеку от банкира и шиллами, играл, но уже никогда не ставил на кон деньги, которые предназначались для чолента. 

Мейер был в ладах с математикой, и его отец, трудяга с мягким характером, работающий на одной из швейных фабрик, мечтал о дне, когда его сын достигнет больших успехов. Он считал, что Мейер превзойдет всех сначала в школе, а потом выучится на инженера-механика. Уважая религиозные чувства своей матери и дедушки Бенджамина из Иерусалима, Мейер продолжал свои занятия по религии и в 13 лет прошел церемонию бар-мицвы. 

Но у Мейера была и своя секретная жизнь. Лански ходил на занятия в одну из общественных школ Нью-Йорка, которые предназначались для обучения иммигрантов, помогая им приобрести какую-нибудь ремесленную специализацию, чтобы реализовать свою Американскую мечту, знакомя их с жизнью на новом месте, и чтобы впоследствии они смогли устроится на работу там же, на улицах нижней части Ист-Сайда. Тайник, сделанный в матраце, постоянно пополнялся деньгами, которые Мейер выигрывал от ставок в уличных азартных играх. 

Действуя всегда в одиночку, Мейер видел, что евреи с его района Ист-Сайда очень часто становились жертвами нападений организованных банд ирландцев и итальянцев. Это нельзя было расценивать как антисемитизм, просто это было нападение с целью вымогательства на менее организованных и законопослушных иммигрантов. 

Однажды, идя домой из школы, Мейера остановила группа сицилийцев. Мальчишки были намного старше, чем Лански, и они спокойно стали требовать с него деньги. Лидером этой группы был Сальваторе Лучано, который впоследствии станет известным во всем мире Чарли Счастливчик Лучано. Сальваторе любил приставать к одиноким евреям, поскольку они почти никогда не сопротивлялись. Но на сей раз, он понял, что перед ним загнанный в угол маленький, но опасный противник. 

"Давай плати", - требовал Лучано от Лански. 

Но Лански был евреем из Гродно, которые привыкли сопротивляться своим угнетателям, поэтому Лански просто послал Лучано "в...". Он никогда не дал бы ни цента ни этому итальянцу, ни кому бы то ни было. 

Много лет спустя, работая с еврейским журналистом, описывающим его жизнь, он заявил, что "ни один христианин не смог меня поставить на колени", чем он очень гордился. Стоя на грязном снегу Нью-Йорка, друг перед другом, Лански и Лучано оба поняли, что это не простой парень перед ним. Лучано рассказывал, "это был момент истины. Это чувство нас потом никогда не покидало". 

Лучано и его дружки позволили Мейеру идти дальше, так ничего не взяв у него. 

Через несколько недель после своего пятнадцатилетия, в поисках лучшей жизни, Лански в 1917 году ушел из школы. Макс Лански мечтал о лучшей доли для своего старшего сына, чем выпала ему, поэтому когда появилось место ученика в штамповочном цеху, он отправил туда сына, веря, что однажды Мейер станет инженером механиком. 

Мастер штамповочного цеха, где Мейер начал свою трудовую деятельность, очень хвалил его за исполнительность и ловкость. Лейси об этом напишет в своей книге "Маленький человек: Мейер Лански и гангстерская жизнь", что он сказал юноше: "У тебя золотые руки, через 20 лет ты уже станешь профессиональным рабочим и будешь иметь неплохие деньги. Ты сможешь зарабатывать доллар в час". Разговор происходил тогда, когда Лански работал по 52 часа в неделю за 10 центов в час. И перспектива получать через двадцать лет доллар в час тогда звучала как шутка для 15-летнего подростка, который имел эти деньги, сделав несколько раз ставку на игре в кости. Мейер продолжал свою работу в этом цехе, но он твердо знал, что он никогда не будет "профессиональным рабочим". Самое главное свое образование он получал уже после рабочей смены, когда он и его ирландский друг подрабатывали вышибалами в уличной игре под предводительством Юди и Вилли Альберта. 

За короткое время Лански стал известным организатором банды, известной как shtarke, в которой ее члены выполняли любую работу, связанную с насилием за деньги. Это название "штарке", данное самим Лански, вскоре станет фигурировать в одном из протоколов в полиции. В 1918 году 16-летний Мейер Лански, был осужден за преступное нападение, однако вскоре это обвинение было снято. Немного позже его опять арестовывают, на этот раз за нарушение общественного порядка. Лейси в своей книге напишет, что Лански пытался стать сутенером и заставить работать на себя нескольких местных проституток с Медисон Стрит. Он признал себя виновным, за что и был оштрафован на 2 доллара. 

В 1921 году после выхода Акта Волстеда, а затем последующего за ним запрета на продажу спиртных напитков, Лански уходит со своей работы. Лейси напишет, "с тех пор он никогда больше не работал. Он никогда больше не нанимался на "работу" в обычном смысле слова". 

Позднее Лански вспоминает, когда мы были молодыми, "нас каждый день мутузили ирландские парни. У нас был выбор. Мы могли или убежать, или дать отпор, со всеми вытекающими отсюда последствиями". 

Чтобы противостоять итальянским и ирландским молодчикам, для Ланскии его друзей настала потребность в организации своей собственной защиты. Начиная с 1914 и по 1920 годы, Мейер вместе со своим младшим братом Джеком, который казалось был полной противоположностью Мейеру - высокого роста с медленным соображением √ присоединились к "Майку" Васселлу, Рэду Левину, Таббо Сандлеру и Доку Стейчеру, с последним он будет дружен всю жизнь. Однажды, во время этого шестилетнего периода, Мейер Лански встретился и стал близким другом с Бенни Сигелом, который сопровождал его по пути к вершине Синдиката. 

Из воспоминаний Мейера встреча с Бенни Сигелом произошла на углу нижней части Ист-Сайда Манхэттена, когда они были еще подростками. Они оба были вовлечены в потасовку, возникшую во время уличной игры на деньги, на тротуар выпал пистолет. Лански увидел, как Бенни поднял оружие и готов был выстрелить в одного из нападающих. Но тут раздались свистки полицейских и стражники были тут как тут. Лански выбил оружие из рук Сигела. 

"Ты с ума сошел", - закричал он на Сигела. "Давай сматываться". 

Эти двое убежали вместе, но Бенни еле сдерживал свой гнев на Мейера. "Мне нужно было это оружие", - кричал он на старше его подростка. 

Несмотря на такое не совсем гладкое начало, Лански и Сигел стали верными друзьями и скоро вместе наводили ужас на все соседские окрестности. Без сомнения Сигела в группе ценили за его умственные способности, в то время как Бенни, известного по кличке Багси, за его мускулы. Бенни был самым молодым членом банды и известен на улицах, как чай, что на идише означает "не прирученный". Да, он был горячая голова, сумасшедшим, как клоп "баг", отсюда и его кличка, но если его так кто называл, это становилось поводом для ненависти. 

Сигел то и дело пускал в ход оружие, и казалось, что только Мейер может с ним справиться. Говорят же, что противоположности влекут друг к другу, наверное мало найдется на земле таких непохожих друзей, подобноСигелю и Мейеру. Бенни был всегда одет с иголочки и готов в любой момент вступить в бой, и, несмотря на свой высокий интеллект, не часто мог справиться со своими страстями. Мейер же был мыслитель, вот уж кто не позволял своим эмоциям брать верх над разумом. Несмотря на все эти различия, оба подростка были ближе, чем родные братья. 

Баг и Мейер ни в чем не уступали друг другу в своей преступной деятельности. Они в равной мере испытывали кайф от того, трясли ли они еврейских ростовщиков и владельцев складов или вышибали деньги с итальянских и ирландских владельцев магазинов и азартных игроков. Никто не мог укрыться от банды. 

Благодаря своему небольшому опыту, приобретенному во время работыЛански с автомобилями и в механической мастерской, Банда Бага и Мейера много преуспела в налетах и воровстве автомобилей. Банду очень скоро стали называть как экспертами по "транспортировке", которые не знали страха. Все свои операции они совершали на автомобиле, а снятый в аренду гараж был прекрасным складом для награбленного. 

Для всех членов преступного мира в начале двадцатого столетия он был известен, как A.R. или просто "Мозг". Настоящим его именем былоАрнольд Ротштейн, и во времена перед выходом "сухого закона" он, возможно, и был наиболее важной и значительной фигурой в мире гангстеров в Соединенных Штатах. 

Ротштейн - азартный игрок, мастер сделок, чьей епархией был Нью-Йорк. Он делал дела вместе с политическими лидерами и с убийцами, и казалось, что нет такого, чего бы он не мог организовать - включая и упомянутую Мировую Серию 1919 года - Хронику Американской организованной преступности. Очень часто, влияние Ротштейна было велико, и многие дела вершились без его ведома, но от его имени, (так в гемблинге, используя его имя, привлекались все новые и новые игроки). 

A.R. заработал себе благосостояние на сделках, изыскивая при этом любые возможности. Помимо этого, как и многие современные капиталисты, он часто ссужал деньгами тех, кто обращался к нему за субсидиями в рискованных сделках. Он обладал природным чутьем на хорошие прибыли, будь то азартные игры на улице или за столом, а также наметанным глазом на молодых потенциальных партнеров. 

Ротштейн был духовным отцом и вдохновителем для многих людей, не только для молодых гангстеров, подобно Лански. A.R. стал прообразом Мейера Волфштейна в шедевре Френсиса Скотта Фицджеральда "Великий Гэтсби", а также Дамоном Руньоном в произведении Натана Детройта, помимо этого Ротштейн часто фигурировал в его пьесах, просто под названием "Мозг". 

В начале 1920-х годов A.R. точно знал, как легко можно сделать большие деньги. 

В январе 18-я Поправка к Конституции США стала законом, что явилось большим социальным американским экспериментом, известным в истории под названием Запрещение (запрет на продажу спиртных напитков). Так же, как и большинство американцев, A.R знал, что конституционная поправка не сможет воспрепятствовать людям употреблять алкоголь, просто она привела к тому, что этот вид бизнеса ушел в подполье. Никуда не деться от существующего закона спроса - предложения, отсюда было ясно, что цены на выпивку резко возрастут, и Ротштейн стал отвечать за его поставку. 

Однако A.R. не относился к тем, кто стремился замарать свои руки. Ему понадобились партнеры. Мозг искал таких, которые понимали, что нужен рынок качественного алкоголя для представителей высшего класса, но в то же время достаточно жестких парней, которые бы постояли за себя в драке в этом волчьем мире бутлегерства. Ротштейн знал, где найти таких людей, и он обратился к парочке гангстеров, выходцев из Манхэттена,Мейеру Лански и Чарли Лучано. 

Ротштейн познакомился с Лански во время церемонии бара-мицвы их общего друга, и он признался Мейеру, что он произвел на него впечатление. После этого последовало приглашение Лански в его привилегированные апартаменты в Сентрал Парк отеле, где они провели шесть часов, беседуя о будущем. A.R хотел сделать с Лански бизнес, приглашая его к продаже спиртных напитков. 

"Ротштейн сказал мне честно, что его выбор пал на меня, поскольку я очень честолюбив и алчен", - вспоминал Лански, все еще испытывая благоговейный трепет перед A.R. 

Мозг встретился также с Чарли Лучано, оказав на сицилийца сильное влияние. 

"Он учил меня одеваться, не просто носить яркие и дорогие вещи, а именно одеваться со вкусом", вспоминает Лучано в своей автобиографии. "Он был самым лучшим моим преподавателем этикета, делая из меня действительно привлекательного парня". 

В отличие от других бутлегеров, заинтересованных в быстрой прибыли, и продающих ванны джина, Ротштейн создавал сеть бутлегерства, где можно было бы приобрести высококачественные напитки по хорошей цене. 

"Если покупатели будут уверены, что мы продаем качественные напитки", - говорил он Лански и Лучано, "они будут и хорошо платить". A.R. наладил контакты с ликероводочными заводами в Шотландии, которые продавали ему виски высшего качества, которое он далее переправлял посреднику Ирвингу "Вакси" Гордону в Филадельфию. 

"Он просил Вакси Гордона организовать распределение этого жидкого золота с условием, что в качестве вступительного взноса должна быть покупка партии", писал в своих воспоминаниях Лучано. "Конечно же я купил все до капли". 

Ротштейн запрещал своим посредникам наряду с дорогим виски торговать более дешевыми напитками, а также обманывать друг друга. Не послушаться в то время A.R. было все равно, что бросить вызов смерти.Ротштейн, Лански, Лучано и Гордон создали целую сеть поставки, которая всех их сделала очень богатыми людьми. ¼ галлона шотландского виски, перевезенная на судне, доставалась бутлегерам за $2.20, и легко продавалась даже на улице в 15 раз дороже. 

"Мы организовали, как это сами и назвали шотландское виски прямо с корабля", вспоминал Лучано. "Это был просто счастливый случай, что мы имели с виски тысячу долларовый доход. И если забыть об опасности, связанной с этим, то реально этот "случай" обходился нам в двадцать пять долларов╩. 

Однако, экономика бутлегерства на самом деле была более сложной, чем нам представлял ее Лучано. Чтобы организовать поставку шотландского или другого виски, нужно было иметь своих постоянных клиентов, а также дружить с таможенными и федеральными агентами. А это тоже стоило денег. Нужны были предприятия, на которых бы виски бутилировалось, поэтому Лански и Лучано пришлось заняться недвижимостью. Им нужны были бутылки, которые бы походили на оригинал, поэтому они приобрели предприятия по разливу в бутылки. Им нужны были этикетки, которые было бы трудно отличить от Johnny Walker, Haig & Haig, или же от Dewers, поэтому они приобрели печатное оборудование с цветной печатью. А также грузовики. Целые партии грузовиков. 


Итальянец и еврей 

Перед действием закона о запрещении продажи спиртных напитков, Ланскии Лучано вместе с членами Банды Бага и Мейера были широко известны в преступном мире. Лучано даже обратил на себя внимание двух ведущих гангстерских группировок под названием cap do tutti capo: босс боссов. Оба они, Джузеппе Массериа и Сальваторе Маранзано, нельзя сказать, что "очень вежливо" добивались, чтобы Лучано присоединился к их бандам. 

Однако Лучано все время отказывался, он был настолько близок по характеру с Мейером Лански, что даже несмотря на то, что последний был евреем по происхождению, он понимал, что ни Массериа, ни Маранзано, эта парочка "Усов Питера", не могли бы его заменить в бизнесе. Они хотели, чтобы Лучано убрал Лански и занял территорию, которую отхватила себе Банда Бага и Мейера. 

Отношения между Лучано и Лански были непростыми и очень уж необычными для того времени. Джузеппе Массериа и Сальваторе Маранзано, возглавляющие две наиболее влиятельные группировки на Ист-Косте, отказывались иметь с кем -либо дела, кто не был сицилийцем. Они были непоколебимыми сторонниками одного старого правила: партнерами по бизнесу могут быть только выходцы из Старого Света - члены Блак ханд, Каморы или Мафии. 

Однако ни Лучано, ни Лански не позволяли своему различному этническому происхождению стоять на пути их дружбы, партнерских отношений и прибыльного бизнеса. Как потом отметил в своей авторизованной биографии Лучано, было большего, что привлекало меня к Лански и Сигелю, нежели отталкивало. "Те же самые амбиции, желания и энергия, все это перевешивало религиозные различия", - писал Мартин Гош - биограф Чарли. 

Лански и Лучано были очень близки. Казалось, что все время они пребывают на одной и той же длине волны, говорил Сигел. 

"Им достаточно было посмотреть друг на друга, и будьте уверены, что через несколько минут один скажет то, о чем подумал другой", - вспоминает Док Стейчер. "Я никогда не слышал, чтобы они спорили друг с другом. Они всегда во всем соглашались". 

Часто этнические различия могут быть предметом шуток. Однажды, когда Лански, Сигел, Лучано и лейтенант Чарли встретились, чтобы обсудить план нападения на склад, Лански стал жаловаться, что вот де евреи будут выполнять опасную работу, в то время как два итальянца будут сидеть и наблюдать. 

"Что ты сказал? Какие два итальянца? Мы - это один воп (прим. воп - прозвище, даваемое американцами иммигрантам из Италии), один мик и два еврея, приблизительно", возразил ему Лучано, используя воровской жаргон итальянцев и ирландцев. 

Лански посмотрел на него, как на сумасшедшего. "Что ты тут заливаешь, "один воп, один мик"? Где тут мик?" 

Лучано начал хохотать, показывая пальцем на своего итальянского кореша Франческо Кастиглия. "Это я про него, он - ирландец. Знакомься - Фрэнк Костелло". 

Вот таким образом Кастиглия превратился в Костелло, чье имя впоследствии будет связано с высшим эшелоном организованной преступности в Нью-Йорке. 

Организация объединенных наций преступного мира росла и процветала. Они закупили судна для перевозки контрабандного шотландского виски и грузовики, которые его развозили. Лански и Сигел занялись прибыльным гемблингом, а вот Лучано, к большому огорчению Лански и Костелло, стал большим владельцем борделей. Этот квартет и их приспешники использовали ростовщиков и кредиторов гетто, а также страховых агентов, собирающих пяти - центовики и гривенники в качестве страховых взносов, все они были легкой мишенью для криминальных структур. 

Группа стала искать пути сохранения и применения своим деньгам. Они занялись букмекерством, что послужило первым шагом в создании общенационального синдиката азартных игр. Лански заставил своих приятелей создать, как он сам назвал, "Бай-мани Банк" с заначкой в 5000 долларов на черный день, а также с выплатой определенных сумм, этим занимался Фрэнк Костелло, политическим деятелям, полицейским, которым нравилась такая опека банды, и они не видели в их деятельности ничего криминального. По своей сути такой "Бай-мани Банк" был инвестиционным, и его работа окупалась сполна. Костелло начинал с малого: подкупал полицейских, политиков, оплачивал работу мальчиков на побегушках в тех областях, где группа занималась букмекерством. Политические деятели в свою очередь использовали предоставляемые им деньги, обеспечивая победу на выборах. 

К сожалению, но в те времена деятельность итальянцев и евреев из банды Лучано и Бага & Мейера, привлекала внимание не только Ротштейна, но и Массериа, и Сальваторе Маранзано. Могущественный итальянец Лучано был вовлечен в сражение между этими двумя гигантами, несмотря на свое желание оставаться в тени. Еврей Лански мог только пассивно созерцать за ходом разворачивающихся баталий, не переставая думать о помощи своему другу сицилийцу. Позднее, когда Массериа потерпел поражение, а Сальваторе Маранзано принял мантию cap do tutti capo, Лански и Сигелснова сблизились с Чарли Лучано, (который за эти два года кастелламарской войны, получил кличку "Счастливчик"), и который привнесет в свою "организацию", действительно организованную преступность. 

Ведя кастелламарскую войну, Массериа и Маранзано безжалостно истребляли друг друга, преследуя одну благородную цель - объединить весь итальянский преступный мир в одну группировку, которой бы руководил один босс. Поначалу Джо Массерия удалось привлечь на свою сторону Чарли, но как только удача стала ему изменять, он заметил, что Счастливчик переметнулся к Сальваторе Маранзано. После смерти Массериа и за помощь в его убийстве Лучано получает вознаграждение в качестве титула помощника Босса Маранзано в новой группировке преступного мира. Но Счастливчику вовсе не улыбалась мысль оставаться вторым номером долгое время. Вскоре после вступления Маранзано на должность Босса боссов, Багси Сигел, Бо Вейнберг, и второй помощник "Голландец" Шульц ворвались в офис Маранзано, где он был и убит. 

Лански и Лучано организовали встречу на высшем уровне в Нью-Йорке главных лидеров преступного мира. Заимствуя идею Джони Торио, с помощью которой Аль Капоне стал преуспевать в Чикаго, они предложили объединение всех гангстеров в Синдикат на свободной основе. Они много кратно подчеркивали, что это будет не союз с единоначалием, никто в нем не должен никому подчиняться. Лански и Лучано предлагали, чтобы Синдикат служил корпоративной организацией, которая бы положила конец кровопролитию "Око за око, зуб за зуб", и которое унесло так много жизней за последнее время. Лански уверял, что Синдикат станет криминальным картелем. 

С выходом из игры Маранзано, Счастливчик и Лански старались ознакомить со своей идеей относительно Синдиката весь преступный мир Америки. Всем стало ясно, что наступают новые времена. Счастливчик, пользовался всеобщим вниманием, благодаря своей колоритной сицилийской внешности, и не раз к нему поступали конверты, наполненные деньгами, поскольку это было многолетней традицией Мафии. 

"Старые традиции Мафии хороши для Сицилии", - уверял он бандитов. "Мы сейчас в Америке. Идея с моим коронованием - лепет ребенка. А мы уже взрослые. Так давайте работать друг на друга, но каждый будет иметь свою вотчину, не подчиняясь другому". 


Казино и ночные клубы 

Когда был отменен "сухой закон", Мейер сменил бутлегерство на гемблинг, азартные игры всегда оставались его первой любовью. Фактически он никогда их не оставлял, просто на время свое внимание обратил на более прибыльный бизнес. Когда Акт Волстеда был аннулирован, Мейер отдавал в общий котел целых десять тысяч долларов, имея с 1999 примерно $125000. Но как только выпивка стала легальной, доходы Мейера стали высыхать. 

"Тогда он обратил свой взор опять на азартные игры, с помощью которых он заработал свой первый нелегальный никель", - писал Лейси в своей книге. "Подобно Чарли и Бенни, Мейер все свои годы деятельности бутлегерством хранил верность азартной игре, а с аннулированием "запрещения на спиртные напитки", он вновь вернулся к свой первой любви". 

Тогда, в 1933 году каждый штат, кроме штата Невады увлекался гемблингом: ставя и зарабатывая на лошадиных и собачьих бегах, на гонках, но все это было нелегально. В Нью-Йорке существовала громадное подполье, целая сеть гемблинга, но сама атмосфера игры витала повсюду в воздухе. Ставки делались где только было возможно: на улице, в подсобках магазинов, в гостиничных номерах. Но все они были временными. В большинстве случаев игры были организованы мошенниками, и их организаторы не волновались о репутации, на следующий день можно было вновь организовать игру в другом месте. 

Нью-йоркские власти закрывали глаза на незаконный бизнес на весь август √ самый сезон для гонок в провинции Саратога Спрингс. Это было курортное место, известное своими серными источниками 
(Спрингс), а также бегами и казино. Саратога был летним местом отдыха для жителей душного Манхеттена, жарящегося под палящими лучами солнца всего в 190 милях к югу. Гоночный трек появился здесь еще со времен Гражданской Войны, а впоследствии, когда владельцы лошадей с Юга начали продвигаться на север в летний период, они принесли с собой с берегов Миссисипи эту игру на деньги. 

"В 1890-е годы казино в Саратоге в летний сезон славилось и конкурировало с подобными и наиболее привлекательными курортами Европы", - отмечает Лейси. В Саратоге было всего две гостиницы на главной улице: Гранд Юнион и Юнайтед Стейтс, но это были две самые большие гостиницы в мире". 

Ян Флеминг, создатель Джеймса Бонда, разворачивает события книги "Бриллианты навсегда" на территории курорта и трека Саратога Спрингс, однако он вовсе не очарован этим местом. В своем романе Флеминг называет Саратогу "воняющим городом, где все играли на деньги", и описывает проникающие влияние криминала на городскую жизнь. 

В это время Мейер Лански и Счастливчик Лучано имели все возможности подмять под себя рынок в Саратоге, курорт со своими минеральными водами был под опекой A.R. Он договорился с местными властями, завез дилеров из Нью-Йорка, продолжая работать в традиционном для него духе √ грязную работу за него делали другие. Лански и Лучано вошли в долю, налаживая связи с местными политиками, организовывая управление сети ресторанов и развлечений. Именно через патронажРотштейна Мейер, Сигел, Лучано и Костелло начали свою деятельность в гостиничном бизнесе и в казино. 

Лански и его приятели по началу скептически отнеслись к казино, также, как они сомневались в успехе бутлегерства. Они понимали, что находясь в фаворе у удачи, те мгновенные прибыли в игре, полученные нечестным путем, ни в коей мере нельзя было сравнить с почти невообразимой прибылью честной игры. 

Мейер очень гордился, что "каждый, кто входил в мое казино, знал, что если он и потеряет свои деньги, то это будет без обмана". 

Этот маленький человек нанял лучших дилеров и крупье, каких только мог найти, и оплачивал им работу, плюсуя комиссионные √ процент с прибыли от игры за их столом. Это развивало преданность делу, дилеры более внимательно относились к своим обязанностям во время игры, а также следя друг за другом. 

В годы, предшествующие Второй мировой войне, Лански медленно, но верно зарабатывал себе репутацию, привлекая внимание высших эшелонов власти, а также наиболее влиятельных игроков. Его партнерами были Фрэнк Костелло и Джо Адонис по Райпинг Рок, здания в мавританском стиле, выделяющемуся своей элегантностью. Одетые в униформу камердинеры парковали автомобили игроков, в ресторане царил повар Костелло, а метрдотеля он привез из своего Манхэттенского клуба Копакабана. 

Отточив свои зубы об казино в Саратоге Спрингс, Лански решил расширить свои владения. В 1932 году на церемонии подписания Демократического национального соглашения в Новом Орлеане Мейер и его друг Док Стейчер познакомились с губернатором штата Луизиана Хуй "Кингфиш" Лонгом, которого им пришлось долго обрабатывать, пока тот согласился открыть счет в швейцарском банке. Это было идеей Лански. Такой счет был необходим, и на него ежегодно поступало от трех до четырех миллионов долларов, которые шли на оплату содержания привилегированных казино. 

"Подавшись искушению предстоящих перемен, губернатор предоставил полную свободу действий своим новым знакомым из Нью-Йорка", - вспоминает Ури Дэн. "Открытие знаменитой Синей комнаты в Рузвельт Хотел, а также Беверли Кантри Клаб в Новом Орлеане, положило начало развитию общенациональной системы казино". 

Наладив систему в Новом Орлеане, Лански двинулся далее на север в Хот-Спрингс Арканзаса. Здесь он развил такую же деятельность, поставив ответственным Оуни "Киллер" Маддена √ бывшего управляющего из Коттон Клаб в Гарлеме. Вскоре Хот Спрингс стал известен своей роскошью и безопасностью, что сделало его любимым местом беглых гангстеров, которые здесь спокойно пережидали свои тяжелые времена. Именно отсюда, из курорта минеральных вод Маддена, был выдан Счастливчик Лучано, которому представил свои обвинения прокурор из Нью-Йорка Томас Е.Дэви. 

Совершенствуя свое искусство и мастерство, Лански продолжает расширять свою империю азартных игр далее в штат Кентукки, а затем и во Флориду. 

Эти "ночные клубы" Флориды, известные своими нелегальными казино, вдохнули жизнь в мрачные и унылые районы Саус Бич Голливуда, Халлендала и Опалоки. Только одни небольшие казино и бинго, расположенные по побережью Майями, давали Лански статус некоронованного короля всей империи южной Флориды. 

Большинство жителей округа Бровард имели противоречивое мнение относительно строительства в предместьях города казино и ночных клубов, организованного Мейером Лански, Джимми Блу Айз Ало и "Картошкой" Кауфманном. Многие влиятельные жители обратились с прошением к судье для вынесения запрета на деятельность такого рода специфических частных заведений, в надежде на предотвращение распространения гемблинга на их территории. В этом случае владельцам казино и ночных клубов надо было срочно искать какое-то другое место, что вносило очень уж много хлопот в размеренную жизнь Лански. Чтобы исправить положение, Мейер послал в округ Бровард своего брата Джека с мешком наличности. 

"За несколько месяцев до повторного открытия (казино Лански), его менеджер и братишка Джей взял под свой контроль различного рода подаяния, но так, чтобы о них было известно всем. На счет таких организаций, как Благотворительный фонд защиты лосей, клуб поклонения Форт-Лодердейла, Голливудский Турнир по ловле рыбы, Детская больница в Южной Флориде и еще более двух дюжин местных фондов стали пересылаться щедрые подношения от новых владельцев игровых заведений, стоящих на перекрестке ╧1 США", - писал в своей книге Лейси. 

Уловка сработала: от граждан округа больше не было ни одной жалобы. 


Гавана 

Распространение сети казино - ночные клубы от Саратоги до Ки Веста привлекло внимание к Лански различного рода правительственных и должностных лиц. Одним он платил, другие стали его заклятыми врагами. Но самым могущественным человеком из правительства, с которым был связан Лански, был не из Америки. Это был диктатор Кубы Фулгенсио Батиста, бывший армейский стенографист, дважды захватывающий власть в Карибском бассейне в 90 милях к югу от Майями. 

В 1952 году, с приходом к власти Батиста, Куба стала Парижем для выходцев с Нового Света. Потоки европейцев и американцев стекались на эти солнечные берега, где можно было танцевать горячую румбу под звуки кубинских оркестров, пить дайкири и ром, покуривая сигары. Конечно же на Кубе были и азартные игры. Но у Батиста были в связи с этим большие проблемы. Гемблинг был явно мошенническим, поэтому практически никто не играл. Над туризмом нависла реальная угроза: игрокам больше нравились честные игровые заведения пуэрториканцев. нежели казино на Кубе. На диктатора надвигались тяжелые времена. 

Чтобы наладить игровой бизнес причем за короткое время, он обратился за помощью к Мейеру Лански. Президент Батиста назначил его своим советником по проведению реформ в игровом бизнесе и передал ему все полномочия по чистке таких заведений, подобно Сан Суси и Монмартр Клаб. 

"Фулгенсио Батиста хорошо понимал, что главным источником доходов для Кубы и для него лично может стать приток иностранцев, в частности американцев", - писал Лейси. 

Лански прибыл в Гавану и начал с того, что выгнал всех боссов из мошеннических казино. Он оставил только Санто Траффиканте, младшего сына главного рэкетира Тампы, и припугнул управляющего Сан СусиНорманна Ройтмана, заставив его наладить честную игру. Он приказал выслать всех продажных дилеров и крупье, большинство которых было из Америки, и начать практику ведения игры Blackjack с шести колод, которая не только увеличивала процентную прибыль, но и минимизировала обман между игроком и дилером. 

Обустроив на свой лад Монмартр Клаб, который размещался в самой Гаване, Мейер стал лелеять мечту, как бы разместить еще одно казино в высококлассной гостинице Национале, из которой открывался прекрасный вид на Эль-Морро, древнюю крепость, которая охраняла вход в гавань Гаваны. Мейер планировал занять целое крыло в 10-ти этажном отеле, разместив там апартаменты для игроков, делающих большие ставки. Батиста поддержал эту идею, несмотря на выпады американских экс - патриотов, таких как Эрнест Хемингуэй, и элегантный отель стал функционировать в 1955 году, на церемонии открытия которого выступила со своим шоу Эта Китт. Казино стало пользоваться небывалым успехом. 

Весной этого же года Лански начал работы по созданию своего собственного казино на 21 этаже в здании 440 этажного небоскреба под названием Ривьера. После его открытия, он был занесен в списки самых больших отелей-казино в мире, расположенных вне Лас-Вегаса. Ривьера была для Лански второй попыткой постройки гостиницы на пустом месте, первой был злополучный отель Фламинго в Лас-Вегасе, который он создавал вместе со своим другом и партнером Бенни Сигелом. 


Лас-Вегас 

В середине 1940-х годов стало довольно таки горячо для Бенни Сигеля в Нью-Йорке. Он был главным подозреваемым в убийстве, поэтому дляМейера Лански все труднее становилось его укрывать. Они были все еще близки друг с другом, но Бенни начинало раздражать лидерство Мейера. Багси хотел сам заправлять где-нибудь, поэтому Мейер предложил Бенни возглавить дело на западе Лос-Анджелеса, создав свою сеть в Калифорнии, которая бы находилась под контролем Синдиката. 

Бенни был талантливым малым, и его дела быстро пошли вверх, расширяя владения Синдиката. Ему очень понравилась восточная часть штата Невады, где на юге разместился небольшой городок Лас-Вегас. Сигел не был там первым человеком, который задумал построить казино, но он был первым бандитом со связями Синдиката, которые понимали, что иметь казино в Лас-Вегасе, все равно что на правах лицензии печатать деньги для банды. 

Все эти годы, когда Бенни двинулся на запад, где попутно развлекаясь с будущими звездами, вступал во владение дополнительной епархии в Голливуде, они оставались с Мейером по-прежнему единомышленниками. Имея немалые деньги, которые ему доверила банда, Сигел попытался в 1943 году выкупить свою долю у сообщества собственников в Ласт Франте (последней границы продвижения поселенцев по территории США) в Лас-Вегасе, которое тогда представляло собой плавильный котел города, где собрались чуть ли не все представители различных рас. Но заправилам этой части города Сигел пришелся не по вкусу, и они отклонили его предложение. Тогда Сигел и Лански выкупили гостиницу Эль-Кортез и казино, расположенные прямо в центре города , которое было открыто уже несколько лет, обслуживая в основном местную клиентуру и солдат с близлежащей армейской авиабазы и артиллерийской школы. 

По правде говоря Мейер не разделял восторга Сигеля касательно Лас-Вегаса, мотивируя тем, что город находился "в плачевном состоянии", и все свое внимание уделял казино и ночным клубам Флориды. Однако он вошел в долю с 60000 долларами при покупке Эль-Кортез, оставаясь пассивным партером, разрешая Сигелю заправлять всем хозяйством. Вскоре после покупки казино, Сигел поставил дело на широкую ногу и имел доход в 166000 долларов, возвратив через шесть месяцев инвестиции, которые составляли 27% от прибыли. 

В 1946 году начался бум на рынке недвижимости в Лас-Вегасе, и Бенни убедил инвесторов Эль-Кортезе повторно вложить капитал в строительство невероятно большого нового казино. Новую гостиницу решено было назвать Фламинго, по имени подруги Бенни Виржинии Хилл, и которая должна была стать блестящей альтернативой гостиницам в стиле ранчо с пансионатом, подобные Эль-Кортезе и Ласт Фронте. 

Лански разрешил Сигелу вложить 650000, вырученные от продажи Эль-Кортезе в строительство Фламинго, и приобрел 66% долю от нового казино. 

"Отвечая за строительство нового казино, Бенни принимает решение открыть Фламинго на Рождество 1946 года", - писал Лейси. "Но он все больше и больше увлекался усовершенствованием его интерьера, внося все новые и яркие идеи". Очаровательный и надменный Бен Сигел был начисто лишен контроля над своими чувствами, что было присуще его другу Мейеру". 

Все это вырастало в невероятную стоимость проекта, дополнялось задержками в строительстве. Возможно, это было связано с тем, что уСигеля не было опыта в строительстве гостиницы такого масштаба, как Фламинго, возможно цены подскочили из-за быстроразвивающейся послевоенной строительной промышленности. 

Организовав тайную встречу Мейера Лански, Счастливчика Лучано и остальных боссов Синдиката в Гаване, которая была секретной из-за изгнания Лучано, Лански был вынужден признаться своим партнерам, что стоимость казино намного превышает первоначальную цену в 1 миллион долларов. Фактически Мейер констатировал тот факт, что для завершения Фламинго членам Синдиката надо будет раскошелиться приблизительно на 6 миллионов долларов. 

Немедленно было вынесено решение - свернуть Сигелю голову за такие дела, но Лански попытался задобрить партнеров обещаниями о баснословных притоках наличных денег, которые хлынут в синдикат с окончанием строительства. 

Что особо не афишировалось на этой встрече, так то, что многим казались подозрительными частые поездки Виржинии Хилл в Женеву, Швейцарию, которые назывались "деловыми командировками". Гангстеры были уверены, что Хилл и Сигел переправляют инвестиционные деньги, выделенные на строительство, и прячут их на своем секретном счете в швейцарском банке. 

"Такое поведение в преступном мире могло означать только одно", - вспоминал Док Стейчер. "Багси должен был умереть. Мейер это тоже хорошо понимал, но делал все возможное и невозможное, чтобы спасти друга от смерти". 

Мейер пробовал уговорить членов Синдиката подождать до весны, дать Багси возможность, вернуть потраченные деньги, сам же отправился в Лас-Вегас, чтобы поговорить начистоту со своим старым другом. Бенни передал все полномочия. связанные с отделкой помещения Виржинии Хилл, которая почти во всем переходила все границы. Когда Мейер вернулся из Лас-Вегаса, он был очень удручен. 

"Я не могу с ним договориться", - сказал Лански Стейчеру. "Он весь во власти этой женщины, и не может отличить черного от белого". 

Лучано заявил Лански, что если Багси не станет сам контролировать ситуацию, то он распорядится, чтобы их старого друга убили. 

"Вы прекрасно знаете, как и я, что если Багси не принесет Синдикату большие деньги за счет своего казино, то он будет убит", - говорил Лучано своему другу. "И если, Мейер, у вас не хватит на это мужества, то мне придется самому организовывать эту казнь". 


Док Стейчер вспоминает, что после этих слов Лучано, у Мейера выступили слезы и он попросил освободить его от встречи с боссами. Два часа после этого разговора он не покидал своего номера в гостинице Национале, потом позвонил своим друзьям в Америку и приказал не спускать глаз с Бенни. 

"Если что-нибудь с ним случится", - сказал он помощнику Бенни, "вы мне ответите". 

Сигел успел закончить строительство казино к сроку, который сам же и установил √ декабрь 1946 года, однако гостиница все еще оставалась не готовой. 26 декабря состоялось открытие казино, на которое был приглашен знаменитый оркестр Касавьера Кугата, развлекающий своими композициями публику, а Джимми Дурант и Роз Мари показывали комедийные сценки. За игровыми столами удача не была на стороне бандитов. Конечно же, нельзя чего-то ждать сразу, Рим тоже не сразу строился, хотя гости казино на открытии были довольны, за один только вечер они забрали 75000 долларов. 

Сигел в течение двух недель старался убедить своих партнеров, что нужно сначала достроить гостиницу и закрыть на время казино. Вернувшись на Кубу, Лански вновь попытался спасти жизнь Бени, предложив план, в котором Фламинго придают статус управляющего имуществом должника, создают новый Синдикат, выкупив долю старой корпорации. Лучано поддержал план Лански, несмотря на многочисленные возражения других боссов. 

В марте состоялось повторное открытие Фламинго, а с апреля потекли денежные прибыли. В мае казино вернуло сполна все инвестиции, но по определенного рода причинам это уже не спасло Бенни. В середине июня 1947 года, Бенни Сигела нашли в его квартире на Беверли Хиллс, он был застрелен неизвестным убийцей. 

Вскоре после смерти Сигела в Калифорнии, два человека, работающие наМейера Лански, проболтались во Фламинго, что это их рук дело. Морис Росен и Гас Гринбаум долгое время работали на Лански, их знали в Майями, Гаване, Нью-Йорке, стоит только гадать, почему же в конце концов сам же Лански заказал своего лучшего друга. 

Лански, однако, отрицал все, что свидетельствовало о его причастности к убийству Бенни. 

"Бен Сигел был моим другом до последних дней жизни", - сетовал он Ури Дэну. "Я никогда не ссорился с ним. И если бы это было в моей власти", добавляет он, "он бы жил очень долго". 


Израиль 

Религиозное воспитание Мейера Лански и его еврейское происхождение было очень противоречивым на протяжении всей его жизни. Он не был никогда особенно набожным, даже когда жил с родителями. Ни один из его сыновей не совершил церемонию бара-мицвы, а после смерти отцаЛански не захотел соблюдать еврейский обычай √ отметить годовщину его смерти. Было ли это из-за его презрения к слабовольному отцу или же он не верил в Бога, никто не знает. 

"Он никогда не был истинным евреем, воспитывая нас", - вспоминает его сын Будди. "У нас всегда дома были Рождественские елки, на столе бекон, и никакой бара-мицвы... Даже сказать, что в нем было от еврея трудно". 

Но время шло, Лански старел, он все больше и больше осознавал свою принадлежность к евреям. В первый раз он посетил Израиль, когда ему было почти 60 лет, но этот визит Святой Земли вдруг зажег в нем страсть к еврейской культуре. 

В 1970 году, преследуемый полицией, находясь под наблюдением ФБР,Мейер Лански решает поехать к своему другу Доку Стейчеру в Израиль. Прожив там несколько месяцев, ему приходит в голову мысль, воспользоваться преимуществом уникального в своем роде закона об иммиграции - Закона возвращения - который гласит, что каждый еврей, где бы он не проживал, имеет право стать Гражданином Израиля. Исключение составляют евреи, "с криминальным прошлым, когда они подвергали опасности общественное благосостояние". 

Лански нанял нескольких поверенных, которые занялись подготовкой необходимых документов для оформления статуса Гражданина Израиля. "Я не являюсь нарушителем спокойствия, и не собираюсь подвергать опасности мирную обстановку в любой стране", - так писал Лански в своем письме в Министерство внутренних дел. 

Казалось все складывается благоприятно для Лански и его второй жены Тэдди, однако Израильская пресса напечатала сенсационный материал, в котором упоминала, что Мейер Лански - председатель правления преступного синдиката, находится в Тель-Авиве. Фотографы везде преследовали чету Лански, а газеты еще и сообщили, что в его планы входит продолжить свой рэкет в Израиле. 

В конце концов, когда все это стало известно премьер-министру Голда Мейер, что он действительно был связан с "Мафией", она вмешалась в рассмотрение его кандидатуры на статус гражданина, и Лански был выслан из страны. 

Из Израиля Лански отправился в Цюрих, но пробыл там недолго и вылетел из Швейцарии в Южную Америку. Везде он пробовал оторваться от наблюдателей из ФБР, которые имели ордер на его арест с обвинением в рэкете. Однако Парагвай не разрешил ему въезд в страну, он вновь сел в самолет и отправился в Панаму во Флориде. Однако, на сей раз удача покинула его. 

Как только самолет приземлился во Флориде, последовал немедленный арест службами ФБР. Его освободили только под залог в 250000 долларов. Из тюрьмы Лански был препровожден в Моунт Синай госпиталь для обследования состояния здоровья, сказалось на сердце его нервное напряжение и 13000 мильная поездка из Тель-Авива в Южную Америку, затем через Латинскую Америку во Флориду. Для 70-летнего Лански это было большой нагрузкой. 

В федеральном суде Майями Мейер Лански, которого Майями геральд нарекла "Счетоводом мафии", был осужден за оскорбление суда, когда два года назад его вызывали повесткой в суд из Израиля для дачи показаний перед большим жюри. Он был приговорен к "одному году и одному дню тюремного заключения". 

Вскоре после этого, он подает апелляцию в непризнании себя виновным. Тогда пробуют осудить Лански за уклонение от налогов, несмотря на его слабое здоровье и потребность в кислородном лечении при постоянном медицинском наблюдении. В этом случае потребовалось совсем немного времени, чтобы вынести решение в пользу Лански. Тем временем 5-й Окружной суд отверг его апелляцию. Наконец, в третий раз, который и ускорил высылку Лански из Израиля, было решение в его пользу и признание неблаговидных действий судьи, занимающегося вынесением судебного решения. 

"Он был способен даже идти в могилу, улыбаясь и быть довольным, что сумел нас всех провести", - сказал о нем один агент ФБР. 


Наследство Мейера 

После последнего судебного разбирательства Лански прожил еще шесть лет. Все это время его не покидала надежда вернуться в Израиль, либо как турист, либо как гражданин. Болезнь прогрессировала, и 15 января 1983 года Мейер Лански - вдохновитель гангстеров, умер в своем доме. По материалам сайта http://www.crimelibrary.com  http://www.sem40.ru/famous2/m758.shtml