Космист Виктор Черноволенко.

      Даниил Энтин.

     К началу прошлого столетия живописцы мира начинают ощущать, что реалистический подход в изобразительном искусстве их уже больше не удовлетворяет. К этому времени и фотография сделала заметные успехи, воспроизводя реальную действительность, она стала по существу новым видом искусства. Выяснилось, что реализм приемлем скорее для внешнего изображения, нежели для выражения неуловимых эмоциональных состояний или возвышенных чувств.

       Картина, изображающая человека молящегося, передает лишь образ на молитве стоящего, но то благоговейное чувство, которое должен он испытывать, вряд ли будет донесено до сердца зрителя и не вызовет сопереживания. Полотно, натуралистически передающее вид звездного неба, уже не может пробудить ощущения беспредельности космоса. Это все лишь иллюстрация, не более того.

      И так, именно успехи фотографии вызвали к жизни новые течения в изобразительном искусстве – символизм, сюрреализм, абстрактный экспрессионизм и ряд других. Появившись, эти течения стали утверждать иной подход к передаче изображения: художники стремились пробуждать у зрителя чувства, создавать настроение.

      Подобные новации зрители воспринимали, естественно по-разному. Для тех, чьи сердца были открыты любым свежим веяниям, новые течения стали откровением. Людям более консервативным они казались сумасбродными затеями, беспорядочными. Даже лишенными смысла поисками в искусстве.

      Благодаря феноменальному успеху многих художников мира, принадлежавших к разным школам, новая живопись достаточно быстро приобрела широкую известность, обрела как бы единый язык.

     Виктор Черноволенко чутко воспринял все свежие веяния и, глубоко проникшись ими, выразил их многообразие в своих произведениях. Но художник не подражал великим мастерам, он шел своим путем, изображая в картинах свое уникальное видение мира. Его искусству ниспослано было открыть все величие сокровенной жизни, жизни души. Поскольку изображение рождается из сокровищ тайников сокровенных, а они живут в глубинах вне изобразительности, бесконечен сюжет – ибо он как мироздание, без начала и конца; а смысл творения даже  великий поэт выразить не в состоянии.

    И только когда зритель согласится охотно в душе отрешиться от всего того, что неотрывно тянет в его в низ, в обыденное, заурядное, когда проявит готовность подняться к вершинам с глубокой верой в то, что он вырастит крылья понимания и эти крылья будут удерживать его на вершинах, вот тогда-то, и только тогда, он будет готов понимать такое искусство.