К. ПЛИНИЙ СВОЕМУ ТАЦИТУ - ПРИВЕТ! (VI, 16) [Письмо о гибели города Помпеи и о смерти Плиния Старшего.] 1. Ты просишь меня описать тебе гибель моего дяди, для того чтобы ты мог с тем большей точностью поведать об этом потомству. Я очень тебе признателен: предвижу, что смерти его суждена бессмертная слава, если ты прославишь ее в твоих работах.
2. Хотя он нашел свой конец одновременно с уничтожением стольких прекрасных местностей, с памятным по своему несчастью разрушением целых городов, с гибелью их населения, в силу чего ему суждена вечная память; хотя он и сам написал много произведений, которые переживут многие века, но непреходящей памяти о нем много будет содействовать также и вечная слава твоих произведений. 3. Счастливым считаю я тех, которым богами дано в удел или совершить что-либо такое, что заслуживает быть записанным на скрижалях истории, или написать об этом, и притом так, что оно должно быть всеми прочтено; но, конечно, самые счастливые те, которым суждено и даровано судьбой и то и другое. В числе этих последних будет и мой дядя, благодаря и своим книгам и твоим. С тем большей готовностью я исполню твою просьбу и даже сам настойчиво прошу тебя о том же. 4. Он был в Мизене {Римская военная гавань около Неаполя.}, где командовал флотом. За девять дней до сентябрьских Календ [23 августа], приблизительно в 7 часов дня [в 1 час пополудни], моя мать сообщила ему, что появилась туча, необычайная и по своей величине и по внешнему виду. 5. Перед тем он, погревшись на солнце, принял холодную-ванну, после чего наслаждайся, отдыхая и занимаясь. Он тотчас поднялся, потребовал сандалии, взошел на возвышенное место, откуда лучше всего можно было наблюдать это явление. Над какой горой поднималась она, эта туча, - для наблюдающих издали было трудно решить; спустя некоторое время стало известно, что это был Везувий. И вот эта туча, поднимаясь кверху в воздух, больше всего по образу и подобию могла быть, сравнена с сосной. 6. Возносясь к небу, как исполинский ствол, она наверху расходилась как будто какими-то ветвями. Может быть, сильный ветер поднял ее кверху, а затем стих, и она остановилась, потом же под действием собственной тяжести стала, изгибаясь, раздаваться в ширину. Она казалась то белой, то грязновато-черной, то с пятнами разных цветов, как будто она, состояла из земли или пепла. 7. Мой дядя, как ученый-исследователь, решил, что ему важно ознакомиться с таким важным явлением с более близкого места. Он велит приготовить свой быстроходный либурнский корабль; он предлагает мне, если я хочу, отправиться с ним. Я ответил, что предпочитаю заниматься: как раз перед тем он сам дал мне одно письменное задание. 8. Он уже выходил из дому, как получил записку от Ректины {Имя, нам неизвестное.}, крайне испуганной угрожающей опасностью (ее вилла находилась поблизости от Везувия, и бежать и спастись оттуда можно было только на кораблях): она умоляла спасти ее от такой страшной опасности. 9. Тогда он изменил свое решение, и то, что он начал делать ради научного интереса, он решил выполнить, побуждаемый, как герой, своим великодушием. Он велит спустить квадриремы {Большие военные корабли с четырьмя рядами весел, один над другим.}, садится на одну из них сам, с тем чтобы подать помощь не только Ректине, но и многим другим жителям, густо заселившим это очаровательное место. 10. Он спешит туда, откуда бегут другие. Прямым путем, никуда не сворачивая, он стремится в это опасное место, до такой степени чуждый страха, что все изменения этого страшного явления, как только он их замечал, тотчас же диктовал [своему секретарю] и сам записывал свои наблюдения. 11. Уже на корабли падал пепел, более густой и более горячий по мере того, как приближались [к берегу]; уже падали куски пемзы и черные, обожженные и потрескавшиеся от силы огня камни. Море внезапно обмелело, и берега стали недоступны, загроможденные обломками горы. Поколебавшись один момент, не повернуть ли ему назад, - да и кормчий советовал ему это сделать, - он тотчас приказывает ему: "Смелым счастье - покров и защита {Энний ("Макробий", VI, 1, 62).}: правь к Помпониану" {Вероятно, один из его старших офицеров (навархов), командовавший отделением флота в Кумской бухте. Этим объясняются дальнейшие военные термины.}. Он был в Стабиях, в местности, отделенной небольшим заливом, так как море катило здесь свои волны, вдаваясь внутрь материка мягким изгибом. Сюда, так как опасность еще не была близкой, но уже была видимой и по мере усиления могла наступить очень скоро, Помпониан тревогой собрал на корабли свою команду, готовый бежать, как только спадет противный ветер. Но для моего дяди он был очень благоприятным: пользуясь им, он подплыл сюда, обнял своего трепещущего друга, утешает, уговаривает его; и чтобы успокоить его страх своим спокойствием, велит нести себя в баню? Он вымылся, возлег на ложе, стал обедать, был веселым или, что в равной мере указывает на величие его души, казался веселым. 13. Между тем во многих местах с горы Везувия стали сиять широкие потоки огня и высоко подниматься зарева, блеск и яркость которых усиливались еще мраком ночи. Успокаивая страх собравшихся, дядя все время говорил, что горят пустые жилища и строения, покинутые под влиянием паники местными поселянами. Затем он лег спать и заснул самым настоящим образом, так как его дыхание, тяжелое и хриплое вследствие его тучности, было ясно слышно тем, которые держались у порога его комнаты. 14. Но вот двор, через который был вход в помещение, до такой уже степени наполнился пеплом, смешанным с кусками пемзы, так поднялась его поверхность, что если бы дядя дольше оставался в спальне, то ему уже не было бы оттуда выхода. Его будят; он выходит и присоединяется к Помпониану и другим, которые бодрствовали. 15. Они вместе совещаются, укрыться ли им в доме, или держаться снаружи. Дело в том, что от частых и сильных подземных ударов здания шатались и, как бы сорванные со своих оснований, казалось, то двигались в разных направлениях, то опять возвращались на прежние места. 16. С другой стороны, было страшно оставаться под открытым небом ввиду падения камней, правда, легких и изъеденных огнем. Из двух опасностей выбрали вторую. У дяди один довод был побежден другим [более разумным] доводом, у остальных [потерявших голову] - страхом страх. Они привязывают к головам полотняными лентами маленькие подушки: это была их защита от падающих камней. 17. В других местах уже начинался день, здесь же была ночь, более темная и глубокая, чем все другие ночи, озаряемая как бы отблеском факелов, многочисленными вспышками всякого рода огней. Дядя решил идти на берег и посмотреть вблизи, не успокоилось ли море; но оно было все таким же бурным и неблагоприятным [вследствие противного ветра]. 18. Там он лег на разостланное покрывало; несколько раз он требовал холодной воды и пил. Наконец огни и предвестник огней - запах серы - обратили других в бегство, и его заставили встать. 19. Он поднимается, опираясь на двух молодых рабов, и в то же мгновенье падает мертвым. Как я думаю, слишком густая мгла, которой был наполнен воздух, прервала его дыхание, и он задохнулся, так как от природы у него грудь была слабой, и он часто страдал одышкой. 20. Когда вновь вернулся к нам дневной свет [а это было на третий день после этого события], тело его было найдено невредимым, нетронутым, в той же одежде, в которой он был в тот день; по внешнему виду он был более похож на отдыхающего, чем на мертвого. 21. В это время я и моя мать оставались в Мизене. Но это уже не относится к интересующему тебя событию: ведь ты хотел знать только о его смерти. 22. На этом я кончаю свое письмо; прибавлю только одно, что изложил я тебе все, в чем я сам принимал участие и что мог слышать тотчас же, когда под свежим еще воспоминанием о случившемся передают события наиболее верно. Возьми отсюда главнейшее. Ведь одно дело письмо, другое - историческое повествование; одно дело письмо другу, другое - писать для широкой публики. Будь здоров!Плиний Младший. Письмо о гибели города Помпеи.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Подписаться
Свежие комментарии