"Это не мы, про нас здесь ничего нет."
- Oct. 22nd, 2011 at 8:25 PM
Одной из наиболее знаменитых фотографий со времен войны во Вьетнаме стал снимок девочки, бегущая по дороге, практически раздетая, с выражением ужаса на лице, ее одежда была прожженной и тело черное от сажи. Мужчина, что организовал рейд в деревню, где была сделана как раз эта фотография, в июне 1972, был 24 летний пилот вертолета Джон Пламмер. На следующий день он увидел фотографию в армейской газете The Stars and Stripes и был опустошен. Двадцать четыре года Палммер сказал репортеру, «Это меня поразило до дрожи в коленях. И это было то о чем я не мог говорить» вина за бомбардирование, за этот рейд превратилась в мучение в одиночестве.
Девочка на фотографии, Фан Си Ким Фук, пережила 17 операций, была перевезена в Торонто и стала представителем, добровольцем от ЮНЕСКО. В 1996 Палммер слышал что Ким будет говорить на Дне Ветеранов в Вашингтоне, не далеко от местечка где он живет.
В речи Ким была такая фраза: «если бы я могла лицом к лицу говорить с пилотом который бомбардировал, кто привез эти бомбы, я бы сказала ему – мы не можем поменять историю, но мы должны стараться делать хорошие вещи для настоящего.. » Палммер написал записку адресованную Ким: «Я это мужчина», и попросил одного офицера передать ей. В конце своей речи, он протолкнулся сквозь толпу и подошел к ней. «Она просто раскрыла ее руки мне» рассказывает Палммер. «Я всхлипывал в ее объятьях. Все что я смог сказать, Я извиняюсь. Я просто извиняюсь».
«Это правильно» Ответила Ким. «Я прощаю тебя. Я прощаю.» Пять месяцев спустя все еще переживалась необычная история, было опубликовано несколько снимков, где головы этих двух соприкасались, практически щека к щеке, Палммер обнимал Ким, оба улыбались с нелепой радостью, как будто он никогда не совершал никакого рейда, оставившего рубцы на ее теле, и как будто он некогда не жил с периодически обостряющейся болью сожаления.
История пилота и девушки затронула эмоции многих потому что необходимость в прощении существует такая сильная, и это редкость когда мы видим что это происходит в такой открытой и драматичной форме. И еще в нашей повседневной жизни нас трогает прощение и беспокойство за необходимость получить его, во многочисленных формах своего проявления. Можем ли мы быть прощенными за нашу бесчувственность? За наше зверство (бездушье)? За предательство? Можем ли мы быть прощенными за нечто что скрываем, мы храним в себе, что заставляет нас чувствовать себя ужасно и мы взываем не говорить об этом? Как другие чувствуют себя от нас, как содействующие нам, мы дающие нам самим определение, и часто через других людей, их терпимость, их перспективы, их щедрость, что мы готовы простить то, что казалось нам непростительным раньше.
Свежие комментарии