Эпоха викингов для Западной Европы началась 8 июня 793 г. и закончилась 14 октября 1066 г. Она началась с разбойничьего нападения скандинавских пиратов на монастырь св. Кутберта (о. Линдисфарн) и закончилась битвой при Гастингсе, где потомки викингов, франко-нормандские рыцари разгромили англосаксов; те же тремя неделями раньше, 25 сентября 1066 г.
при Стемфордбридже одержали победу над войском последнего из «конунгов-викингов», претендовавшего на английский престол норвежского короля Харальда Сурового (Хардрада) (А).«Послал всемогущий бог толпы свирепых язычников датчан, норвежцев, готов и шведов, вандалов и фризов, целые 230 лет они опустошали грешную Англию от одного морского берега до другого, убивали народ и скот, не щадили ни женщин, ни детей» — так под 836 г. писал в хронике «Цветы истории» Матвей Парижский [215, с. 14]. В XIII в. христианская Европа все еще помнила опустошительные вторжения с Севера. И причиной тому была не только интенсивность, но и неожиданность натиска.
На исходе VIII столетия европейский континент представлял собой весьма неоднородную агломерацию племен, народов и государств. Римское наследие было поделено между тремя великими империями раннего средневековья: Ромейской (мы ее называем Византией), Франкской империей Каролингов, и арабскими халифатами (Мамлакат аль-Ислам).
Границы феодальных государств разрезали в разных направлениях бывшие римские владения. Арабы захватили большую часть Испании, африканские и ближневосточные провинции. Франки завладели Галлией, подчинили земли германцев (до Эльбы). Византия, уступив славянам Фракию и Иллирию, сохраняла господство над Малой Азией и Грецией, и соперничала с франками за право обладать Италией.
Внешняя граница феодальных империй Европы проходила, рассекая континент с севера на юг, — по Эльбе, верховьям Дуная, Балканам. В течение IX–XI вв. она постепенно выравнивалась и к середине XI в. примерно повторяла очертания традиционной римской границы, «лимеса», правда, продвинувшись кое-где на 500 км вглубь континента.
Эта линия разделила Европу на два разных мира. К западу и югу от границы сохранялись традиции христианской религии и церкви, авторитет императорской власти, иерархическая структура управления. Продолжали жить (даже после глубокого упадка) античные города, функционировали старые римские дороги. Колоны и сервы обрабатывали поля бок о бок со свободными франками и славянами — потомками завоевателей. Вожди варваров получили звонкие титулы императорских придворных и правили милостью христианского бога. Ученые служители церкви наставляли высокорожденную молодежь в латинской и греческой премудрости, а монахи молились за спасение этого просвещенного мира. Сохранялась цивилизация классового общества, вступившего в феодальную формацию.
К востоку и северу от имперских границ лежали необъятные пространства континента, покрытые девственными лесами, «мир варваров», barbaricum античной традиции. Здесь, до ледяных просторов Океана, жили бесчисленные языческие варварские племена. Широкий клин степей, простиравшийся от Волги до Паннонии, служил просторным проходом, по которому волна за волной в сердце континента вторгались кочевые орды: гунны, аланы, авары, болгары, венгры. Они стирали с лица земли своих оседлых предшественников, соседей, а затем и друг друга или гибли в борьбе с феодальными державами. Лишь последняя из этих волн, венгерская, смогла войти в семью народов Европы.
Вдоль границы степной зоны, обтекая ее, расселялись славяне. Они заполонили пространства слабеющей Восточно-Римской империи, вдохнув в нее новые жизненные силы; создали несколько недолговременных государственных образований, основанных на союзе с кочевниками: таким был аварский каганат, разгромленный франками, и болгарское ханство, быстро трансформировавшееся в славянское царство. Наконец, в начале IX в. они создали свое первое феодально-христианское государство, Великую Моравию: общеславянская культурная традиция, зародившаяся здесь, развивалась затем на протяжении многих столетий [308, с. 175].
С севера и северо-востока соседями славян были летто-литовские (балты) и финно-угорские народы [318; 325], частично включившиеся (в ходе славянского расселения) в процесс формирования древнерусской народности [221; 179]. Южными соседями славян и финно-угров были тюркские племена, образовавшие в степях Евразии несколько могущественных каганатов. Для судеб Европы наибольшее значение из них имел Хазарский каганат, находившийся между Днепром, Волгой и Кавказом [16]. В политическую орбиту Хазарии попали некоторые славянские племена, обитавшие по Дону, Оке и Среднему Днепру.
Родственные хазарам булгары разделились; часть из них ушла на Балканы и слилась со славянами, дав начало Болгарии. Другие, продвинувшись на Среднюю Волгу, создали государство со столицей Великий Булгар. Политическое влияние Волжской Булгарии охватывало финно-угорские племена Поволжья, Приуралья и Прикамья.
Тюрки (хазары и булгары) были тесно связаны с культурным миром Средней Азии и Закавказья. В Итиле, столице хазар, пересекались торговые пути в Хорезм, Закаспий, Армению и Грузию, Крымскую Готию и византийские владения. Уже в начале VIII в. из Хазарии в обмен на восточноевропейские товары (пушнину, мед, воск, моржовую кость, рабов) среднеазиатское и иранское серебро проникало далеко на север, достигая земель обских и приуральских угров. Речные, морские и сухопутные пути с юга связывали европейский континент с миром Востока и Средиземноморья.
С севера, отделенный водами Балтийского и Северного морей, над европейским континентом нависал Скандинавский полуостров, Scandia, Scadan, Scandza, англ. — сакс. Sconeg, Scedenieg — «прекрасный остров» [133, с. 21, 34, прим. 54], может быть, от Skеne (Skáney), названия юго-восточной оконечности полуострова; эта земля в литературной традиции поздней античности и раннего средневековья запечатлелась как «утроба народов», vagina nationum. Отсюда, согласно германским эпическим преданиям, воспринятым латинской книжностью, вышли и расселились по Европе, до Испании и Италии, вестготы и остготы, гепиды и вандалы, бургунды и лангобарды — и едва ли ни все германские племена [320, с. 33, 47].
Раннеримские и греческие источники почти ничего не знали об этой земле, Ultima Thule, затерянной на краю эйкумены, где-то в прибрежных пространствах Океана. Тем неожиданнее было появление многочисленных и воинственных народов, волна за волной обрушивавшихся, с конца III в. — на пограничные провинции, а в IV и особенно в V вв. — на всю территорию империи. Они громили римские войска, уничтожали города, захватывали земли, неудержимо распространялись с северо-востока на юго-запад, от Скандинавии до Испании захлестывая гибнущий рабовладельческий мир.
К исходу VI в. это движение, как будто, исчерпало свои силы. Победители начинали смешиваться с побежденными; в бывших римских провинциях крестьянские порядки германских общин распространялись наряду с римским правом, подготавливая основу феодализма, а светские и духовные магнаты утверждали свои владельческие права, уже воплощая этот феодализм в жизнь. С принятием варварами христианства и, хотя бы формальным, включением в политическую структуру, унаследованную от Римской империи, процесс, который называют «римско-германским синтезом» можно считать завершившимся. Конечно, политическая карта еще не раз менялась: серьезные изменения принесли войны Юстиниана, арабские завоевания; неустойчивой была и северо-восточная граница христианского мира, вдоль нее продолжалось движение варварских масс, время от времени грозовыми разрядами били оттуда вторжения кочевников. Но определенный порядок уже установился, для Западной Европы Великое переселение народов было завершено.
Пришельцы из неведомых северных земель сохраняли, конечно, связь со своими сородичами, оставшимися на родине. Но для цивилизованной Европы далекие страны на окраине мира стали, скорее, эпической нежели географической реальностью. Scandza лежала в той же сфере понятий, что и библейский «Гог и Магог»: это была некая точка отсчета в мифологизированном эпическом прошлом, по вовсе не составная часть политико-географической реальности христианского мира VIII столетия.
Политическая карта Европы той поры уже несла в себе эмбрионы современных пародов и государств. В контурах Франкской империи угадываются основы Франции, Германии и Италии. Британия на западе и Болгария на юго-востоке Европы уже оформились как политические образования. Славяне расселились на территории нынешних Югославии, Чехословакии, Польши, Украины, Белоруссии и России. В конце IX в. пришли в Подунавье для «завоевания родины» венгры. Разъединенные и многочисленные северогерманские племена жили на территории будущих нидерландских и скандинавских государств. С лица земли исчезли огромные этнические массивы древности: кельты, фракийцы, иллирийцы, сарматы. Начиналась история современных европейских народов.
Но структура континента резко отличалась от привычной нам. Европа VIII в. разделена, но разделена иначе, нежели Европа высокого средневековья и нового времени. Нет еще «Запада», объединяющего германско-романские страны от Норвегии на севере до Испании на юге Европы. Есть христианский, римско-византийский, «романский» мир, широкой полосой протянувшийся от Британии до Босфора; есть примыкающий к нему с юга мир мусульманский, включивший в себя иберийское звено будущего «Запада»; и есть противостоящий этим феодальным цивилизациям (при всех различиях, принадлежащим' одной социально-экономической формации), мир варварский, который объединял в своем составе германские, славянские и многие другие племена и народы.
Мир устоявшийся, и мир становящийся — вот что разделяла внешняя, обращенная на север и восток граница феодальных империй. Мир, уже реализовавший возможности перехода к новому общественному строю, и мир, которому этот переход еще предстоял, где «феодальная революция» еще должна была развернуться, раскрывая внутренний потенциал устойчивого, по-своему процветающего и самостоятельного «варварского общества».
Особое, пограничное положение между этих двух миров занимала Британия. Бывшая римская провинция была покинута римлянами задолго до того, как остров заполонили германские пришельцы, англы, саксы, юты. Они уже не застали здесь живого римского наследия, и иной культуры, кроме христианизированной кельтской (заповедником которой осталась в VI–VII вв. свободная от пришельцев Ирландия).
Англо-саксы сохранили общественную структуру, более архаичную и варварскую, нежели у франков или вестготов. Превращаясь в феодально-христианскую, она в то же время оставалась во многом близкой структурам, сохранившимся в Дании и на Скандинавском полуострове — тех землях, откуда пришли новые обитатели Англии. Сохранялось и сознание этой связи.
Героический эпос «Беовульф», записанный в англо-саксонском монастыре, повествует о данах и гаутах, его герои сражаются в Ютландии и Фрисландии, Средней Швеции и на датских островах. Взгляд повествователя все время обращен за море, он никогда не вспоминает об Англии; это — североевропейский языческий эпос, записанный англосаксонским христианином [201, с. 636–638]. К эпическим Géot возводили свой род англо-саксонские короли [320, с. 55]. Может быть, материальным отражением этой связи остался мемориальный комплекс в Саттон-Ху, запечатлевший обряд, близкий династическим погребениям в ладье Средней Швеции VII–VIII вв. [414, с. 232–218].
Сохраняя память о своем родстве со скандинавским языческим миром, англо-саксы в это время были уже европейскими христианами; и для них Север стал частью языческого прошлого. Географически отделенная лишь Северным морем, Британия была ближе других стран к Скандинавии; но исторически она ушла вперед, в другую эпоху. Вероятно поэтому удар, последовавший с Севера на исходе VIII столетия, был особенно внезапным и потрясающим воображение.
2. Походы. Натиск викингов
Первую полную сводку письменных известий о походах викингов, соединившую данные западноевропейских хроник и скандинавских саг, опубликовал в 1830-х годах шведский историк А.Стриннгольм [405; 215]. Обрисованная им картина принципиально не отличается от последующих изложений этой темы [309, с. 16–46]. Не пересказывая ее в подробностях, следует рассмотреть некоторые общие характеристики военного движения викингов на протяжении почти трех столетий.
Это движение началось с разбойничьего нападения на Линдисфарн в 793 г. и последовавшего каскада подобных же налетов на церкви и монастыри британского и ирландского побережья [392, с. 9–17]. В дальнейшем характер действий норманнов неоднократно и резко менялся. Уже в первой трети IX в. боевые корабли викингов действовали вдоль всего западноевропейского побережья Атлантики.
Сферу активности викингов на Западе можно разделить на различные по условиям и характеру военных действий три зоны.
Первая зона, радиусом 1000–1200 км (R1) включала северные побережья Британских островов и Нидерланды, куда викинги проникали в течение летнего сезона небольшими отрядами из фьордов Норвегии или с островов Северной Атлантики, колонизованных норманнами к концу VIII в.
Вторая зона, радиусом 1500–1600 км (R2), полностью охватывала Британские острова, а также территорию Франции до Гаронны и Луары и северо-западную часть Германии до среднего Рейна и Эльбы. Здесь отрядам викингов требовались промежуточные базы на морском побережье в устьях рек или на прибрежных островах Северного моря.
Третья зона, радиусом до 3000 км (R3), включала центральную и южную Францию, побережья Испании, Италию и Сицилию. Она была доступна лишь хорошо организованным армиям (морским или сухопутным), способным вести многолетние кампании вдали от родины и промежуточных баз.
Степень активности викингов в каждой из этих зон была различной. Охарактеризовать ее можно, суммируя некоторые данные средневековых источников (даты походов и нападений норманнов, количество судов и связанную с этим показателем численность войск викингов). Не принимая в каждом конкретном случае приводимые цифры за достоверные, из контекста мы можем выявить определенные общие тенденции. Известна предельная численность народного военно-морского ополчения (ледунга) в Скандинавии XII–XIII вв. — для Норвегии 311 кораблей (12–13 тыс. человек), для Швеции — 280 кораблей (11–12 тыс.), для Дании — 1100 кораблей (30–40 тыс.). Это значит, что в военных действиях должен был участвовать примерно каждый четвертый мужчина, способный носить оружие [348, с. 35, 141–142; 320, с. 381; 371, с. 119]. Видимо, подобным ограничением лимитировано и предельное число возможных участников походов викингов, не превышавшее 70 тыс. человек.
Независимыми от количественных данных являются сведения источников об объектах нападений викингов: отдельные монастыри и церкви, города, а также целые области, бассейны рек, морские побережья. Такие указания имеются для значительных серий походов. В числе разграбленных викингами городов (иной раз неоднократно) упоминаются: на Британских островах — Коннемара, Лейстер, Муйдригль, Унхайль, Лейнстер, Армаг, Лиммерик, Портсмут, Линкольн, Дублин, Лондон, Кентербери, Уотерфорд, Эддингтон, Йорк; в Нидерландах — Дорестад, Утрехт, Нимвеген, Гент, Антверпен, Камбре, Берген-ом-Цоом; в Германии — Гамбург, Литтих, Маастрихт, Аахен, Кельн, Бонн, Кобленц, Майнц, Трир, Вормс, Цюльпих, Нейе, Ксантен, Дуйсбург; во Франции — Тур, Нант, Париж, Бордо, Лимож, Бозе, Руан, Шартр, Тулуза, Амьен, Реймс, Верден, Орлеан, Суассон, Пуатье, Анжер, Амбуаз, Турне, Булонь; на Пиренейском полуострове — Лиссабон, Севилья, и еще «18 городов» [в 963–969 гг.]. Приведенный список неполон, но достаточно показателен.
Осада, захват и разграбление городов (иногда — нескольких подряд) требовали достаточно высокой организации воинских контингентов. Одним из ее показателей может быть известность предводителей викингов. Если первые отряды возглавлялись вождями, для нас безымянными, то в 830-40-х годах некоторые предводители уже известны по именам, о них складываются предания, иногда речь идет о полулегендарных «династиях вождей викингов». Больше 40 имен предводителей норманнских дружин сохранили для нас средневековые источники.
Довольно трудно судить о масштабах опустошений и грабежей, учиненных норманнами, о ценностном выражении награбленной ими добычи. Можно привести следующие данные, в каролингских фунтах (409 г = 2 марки драгоценного металла — см. таблицу выплат викингам в Западной Европе IX–XI вв.)
Суммирование имеющихся данных вряд ли допускает изощренную статистическую обработку: для этого они не слишком надежны. Но хотя бы простое наложение полигонов и гистограмм, полученных для разных параметров походов, с некоторыми неформализованными дополнениями, позволяет рассмотреть динамику походов на Западе этап за этапом, на протяжении всего периода (с 793 по 1066 г.).
Это время можно условно разделить на этапы длительностью около 30 лет (что соответствует времени активной деятельности одного поколения).
Первый этап (793–833 гг.) характеризуется высокой активностью норманнов в зоне r1, и эпизодическими появлениями в зоне r 2, даже r3 (побережье Испании). Частота нападений (условно определенная по отношению: р = число упоминаний нападений/количество лет), для r1 = 0,5, r2 = 0,13, r3 = 0,03. Реконструированная численность участников не превышает в сумме 16500 человек. Они действовали небольшими отрядами, главным образом нападавшими на церкви и монастыри прибрежных районов северной Британии и Ирландии. Наиболее крупное предприятие этапа — войны датского конунга Готфрида, около 810 г. опустошавшего побережье Фрисландии.
Второй этап(834–863 гг.) отмечен возрастанием активности викингов в зонах r2 и r3. Частота нападений для r1 = 0,4, для r2 = 0,4, для r3 = 0,13. В практике викингов получили распространение два новшества: «страндхугг» (strandhugg, подобный древнерусскому «зажитью») — захват скота и другого продовольствия непосредственно в округе военных действий; и создание промежуточных баз на прибрежных островах, в устье Сены и Луары (длительное время в 850-х годах такой базой был занятый викингами Гент).
Дружины викингов в это время уже способны к автономным действиям и могут подолгу находиться вдали от родины, они укрепляются организационно. Вероятно численность участников иногда достигала 77 тыс. человек, т. е. в это время экспансия, как будто, увлекла за море практически весь боеспособный контингент скандинавских стран. Во главе дружин, представляющих собой довольно крупные объединения в 100–150 кораблей (до 6-10 тыс. воинов) стоят хорошо известные современникам вожди: Рагнар Лодброг (и его легендарные сыновья), Бьёрн Ёрнсида (Ferrae costa, Железнобокий), Хастейн, Торкель, Готфрид, Веланд, Рерик Ютландский. Некоторые из них становятся конунгами захваченных владений (Олав Хвита, Сигтрюг, Ивар — в Ирландии), другие — феодалами (Хастейн — граф Шартрский). Эти случаи — исключение, они не меняют общего характера нарастающего военного натиска норманнских дружин.
Третий этап(864–891 гг.). Наибольшей интенсивности достигают действия викингов в зоне r2. Фактически завершено завоевание северной части Англии и Ирландии, борьба разворачивается за оставшиеся еще свободными от норманнов области этих стран. На Британских островах образуются районы сплошного заселения скандинавов, «Область датского права» (denloo). Снижается интенсивность грабежей и набегов в завоеванных областях. Частота нападений в зоне r1 = 0,2, в зоне r2 = 0,4. Нет сведений о действиях в зоне r3.
Действуют крупные и сравнительно высокоорганизованные объединения. Численность кораблей достигает от 200 до 400 (при осаде Парижа в 885-86 гг. объединяются силы в 700 кораблей — 40 тыс. воинов). В это время в походах находилось, как и на предшествующем этапе, не менее 77 тыс. человек (хроники называют этот контингент «Великой Армией»).
Угроза норманнского завоевания стала реальностью не только для Англии, но и для Франкского государства (уже разделившегося на Восточнофранкское и Западнофранкское королевства, Германию и Францию). В разгар военных действий Великой Армии на Сене и Рейне, 1 мая 888 г. собор в Меце постановил включить в текст богослужения слова: A furore Normannorum libera nos, o Domine! («И от жестокости норманнов избави нас, Господи!») [215, с. 83]. Молитвы не помогали; опустошительное и жестокое нашествие продолжалось.
Гораздо более эффективными оказались действия, предпринятые королем молодого Восточнофранкского государства Арнульфом. Феодальная армия германских земель была стянута к норманнскому лагерю в Лёвене. 1 сентября 891 г. баварские и саксонские рыцари в пешем строю атаковали укрепления викингов в Германии. На поле боя осталось свыше 9 тыс. скандинавов, 16 захваченных знамен были доставлены в Регенсбург, резиденцию Арнульфа. Немцы остановили норманнов.
Незадолго до этого, в 890 г., викинги потерпели столь же тяжелое поражение в Бретани, потеряв 14 тыс. воинов [215, с. 85–89]. Если принять за истинные цифры потерь в обоих случаях, то следует признать, что при Лёвене и в Бретани погибли едва ли ни все норманны, находившиеся «в викинге» в 890-91 гг. (так как едва ли все 70 тыс. предполагаемых участников выходили в море одновременно). Поколение викингов 860 — 80-х годов было обескровлено. Так или иначе, поражение при Лёвене стало тем рубежом, который не только разделяет два этапа экспансии викингов, но и отмечает ее резкий спад.
Четвертый этап(891–920 гг.) характеризуется активностью исключительно в зоне r2. В Англии к этому времени успешно завершилась «реконкиста Альфреда Великого» (умер в 899 г.), сумевшего стабилизировать отношения с датчанами, захватившими северную часть страны. Государство Альфреда Великого вступило в полосу мира и процветания, продолжавшуюся почти столетие.
Викинги, получив отпор в Восточнофранкском королевстве, сосредоточили усилия на завоеваниях во Франции. Сюда в 890-х годах устремляются дружины норманнов, которые возглавил Рольв Пешеход (Роллон), основатель герцогства Нормандского.
У нас нет данных о численности войск Рольва. Масштабы военных действий в Нейстрии с 896 по 911 г., сопоставимые с некоторыми кампаниями 863–891 гг., позволяют предположить, что это войско достигало 10–15 тыс. человек и вряд ли превышало 20–30 тыс.
Одновременно с образованием в 911 г. феодального Нормандского герцогства во Франции [173, с. 36–47] разворачивается процесс консолидации северных государств, отвлекший значительные силы викингов внутренними событиями в Дании, Норвегии и Швеции [380, с. 259–276; 348, с. 94; 47, с. 113]. Следствием этого процесса была волна эмиграции, резко усилившаяся после открытия Исландии (около 874 г.). В конце IX — начале X в. пустынный остров в Северной Атлантике заселили примерно 400 бондов, покинувших Норвегию, чтобы не подчиняться власти первого единодержавного конунга, Харальда Прекрасноволосого (Харфагра). К 930 г. численность населения Исландии, видимо, достигла нескольких десятков тысяч человек [208, с. 19]. Они образовали сравнительно однородное крестьянское общество.
Продолжением этой «крестьянской колонизации» на Западе было открытие в 982 г. Гренландии, а в 985-95 гг. — Винланда (Северной Америки) и появление в этих землях немногочисленных скандинавских поселений. Таким образом, начавшееся после 874 г. движение через Атлантику продолжалось более столетия; в него было вовлечено от 3 тыс. до 20 тыс. мужчин, способных носить оружие.
Пятый этап(920–950 гг.) характеризуется ограниченными действиями в зоне r. Разворачивается борьба за Нортумбрию. Норманнский конунг в Дублине, Олав Рёде, мобилизовал в 937 г. огромный флот в 615 кораблей (масштабы действий снова приближаются к походам IX в.).
Меняются организационные формы движения викингов. Наряду с «вольными дружинами» (уже не способными, как будто, объединяться в контингента, подобные «Великой Армии») викинги сражаются в составе королевских войск конунгов Дании, Норвегии, Швеции и других раннефеодальных государств, в качестве постоянных или временных (наемных) отрядов. В какой-то мере они образуют высший слой военно-феодальной иерархии (в Нормандии, северной Англии). В то же время в Исландии скандинавы сохраняют традиционный военно-демократический уклад, а следовательно и тот общественный потенциал, который характерен для викингов более раннего времени, периода зарождения и подъема движения.
Шестой этап(950–980 гг.) связан с возобновлением активности в зонах r1 и r3. Франкское государство, ценой Нормандии, добилось безопасности от набегов викингов: их бывшие соплеменники в состоянии были обеспечить серьезный отпор пиратским налетам. Но в 960-х годах сравнительно крупные силы норманнов, несколько тысяч викингов, обрушиваются на побережья Испании. Возможно, в какой-то мере они базировались на Нормандию, пользуясь поддержкой герцога Ричарда.
Возобновляется борьба на Британских островах. Норманнский конунг о. Мен, Магнус Харальдссон (969–976 гг.), опустошает Уэльс и вторгается в западные районы Англии. Начинается полоса вторжений, которые в конце концов (в 991 г.) вынудили короля Этельреда согласиться на уплату норманнам дани — Данегельда, «датских денег» (Danegeld).
Англия и в дальнейшем остается основным объектом набегов викингов. Но по мере укрепления в скандинавских странах собственной государственности (особенно — в Дании) инициатива в организации походов все более переходит в руки конунгов, стихия «викинга» становится элементом государственной политики. Наступает эра «конунгов-викингов».
Седьмой этап(980-1014 гг.) ознаменован концентрацией руководства набегами в руках северных конунгов.
С 991 г. Этельред, король Англии, платил датчанам Данегельд. Походы Олава Трюггвасона и Свейна Вилобородого в 994-1002 гг. должны были стимулировать интенсивность этих выплат [223, с. 105]. Норманны пользовались постоянной поддержкой датских поселенцев в Англии, число которых после каждого нового вторжения возрастало. Этельред решился на отчаянную и кровавую акцию, оказавшуюся роковой для государства англо-саксов. 13 ноября 1003 г. по тайному приказу английского короля все датчане, находившиеся в Англии, были истреблены.
В ответ Свейн с многочисленной армией вторгся в Англию, и после опустошительной трехлетней войны полностью подчинил страну. Второй поход, в 1012 г., носил характер карательной экспедиции. Лишь после смерти Свейна в 1014 г. Этельреду, с помощью норвежского конунга Олава Толстого (Святого) удалось вернуться в Лондон, где он и умер в 1016 г.
Походы в Англию были самым масштабным, но не единственным предприятием норманнов этой поры. Обостряется борьба между скандинавскими государствами. В 1000 г. состоялась «битва трех королей» в водах Зунда. Свейн Вилобородый и Олав Шетконунг с норвежским ярлом Эйриком одержали победу над войском Олава Трюггвасона, который героически пал в бою.
Восьмой этап(1014–1043 гг.) — время наибольших успехов «конунгов-викингов». Экспансия в государственно-организованном масштабе охватила различные районы Европы.
23 апреля 1014 г. при Клонтарфе норманны потерпели поражение, которое положило конец их владычеству в Ирландии, Впрочем, в это время, после смерти Свейна, викингов более всего привлекала Англия.
Эта страна с конца X в. стала для датчан практически неисчерпаемым источником серебра. Данегельд, выплаченный в 991 г. в количестве 22 тыс. фунтов, в 1002 г. возрос до 24 тыс., в 1007 г. — до 36 тыс., в 1012 г. было выплачено 48 тыс. фунтов серебра.
В 1016 г. преемник Свейна, Кнут Могучий, вторгся в Британию и добился полного контроля над страной. Отныне «датские деньги» выплачивались в сумме 80 тыс. фунтов. Они превратились в «ежегодный военный налог, шедший на содержание датской армии и флота и сохранявшийся в Англии вплоть до 1051 г.» [46, с. 119–122]. В 1018 г. и Норвегия вошла в состав «империи Канута Великого», как его называли европейцы.
Могущество датских конунгов первой половины XI в. опиралось не только на денежные средства, выкачивавшиеся из Англии, но и на мощную иерархически построенную военную организацию. Численность ее не превышала 10 тыс. воинов, но это были отборные силы, качественно превосходившие дружины викингов и вобравшие их лучшие кадры.
Небольшими, но хорошо организованными армиями располагали и герцоги Нормандские, развернувшие в середине XI в. феодальную экспансию в Средиземноморье (Сицилии и Южной Италии).
Девятый этап(1043–1066 гг.) — финал эпохи викингов, время последнего испытания народившихся новых сил, время их столкновения, в грохоте которого родилось государственное устройство средневековой Европы.
Грандиозная держава Канута распалась после его смерти. Но ее образ оставался сияющей мечтой, вдохновлявшей преемников англо-датско-норвежского конунга. В 1041 г. Магнус Олавсон снова объединил под своей властью Данию и Норвегию. В Англии тем временем вспыхнуло восстание, руководители которого, Годвин и его сын Гарольд, пригласили на престол Эдуарда Исповедника, сына Этельреда, находившегося в изгнании, в Нормандии [223, с. 157]. Магнус готовился в поход на Англию; но в 1047 г., в разгаре приготовлений, он умер.
Преемником Магнуса на норвежском престоле стал Харальд Суровый. Знаменитый воитель, зять киевского князя Ярослава Мудрого, предводитель варяжской гвардии византийского императора, воевавший с норманнами в Сицилии и Италии, Харальд — последний из «конунгов-викингов». В 1066 г., после смерти Эдуарда Исповедника, он вступил в борьбу за английский престол. Это была последняя попытка восстановить могущество «норманнской империи Севера».
Флот Харальда вышел в море осенью 1066 г. Его войско насчитывало несколько тысяч одетых в железо пеших воинов (саги говорят о 200, Адам Бременский — о 300 кораблях; вероятнее всего, численность норвежцев была ограничена 5-12 тыс. человек). Это был последний поход северных викингов, отправлявшихся «завоевывать Англию».
25 сентября 1066 г. при Стемфордбридже под Йорком норманны встретились с войском нового англо-саксонского короля Гарольда. Норвежский конунг, который был к тому же замечательным скальдом, вдохновлял своих воинов боевой песней. В жестоком бою северные пришельцы были разбиты, Харальд Хардрада пал в битве.
Через три дня, 28 сентября 1066 г., на берег Англии высадились воины нормандского герцога Вильгельма. Франко-нормандские рыцари на боевых конях, покрытые стальной чешуей доспехов, являли собой новую силу эпохи. 14 октября 1066 г. на полях Гастингса они разгромили победителей Хардрады, разом положив конец и англо-саксонскому периоду истории Англии, и эпохе викингов в Северной Европе. Северная окраина континента вступила в средневековье.
На земле Британии начиналась эпоха викингов, с налетов дерзких разбойничьих банд «морских кочевников», бесстрашно бороздивших моря в поисках добычи и славы. На земле Бри-танин она и закончилась, в столкновении кованых ратей феодального мира.
При Гастингсе потерпели поражение не только англо-саксонские «эрлы и кэрлы»: они были разгромлены именно потому, что ближе стояли к тому общественному порядку, пуповины которого еще не смогли разорвать в XI в. молодые скандинавские государства. Раннефеодальные королевства, только-только вышедшие из эпохи героического варварства, естественно, оказались слабее государств с уже сложившимся феодализмом, развивавшимся на основе римско-германского синтеза. Они могли с переменным успехом состязаться друг с другом. Но историческая перспектива раскрывалась в пользу высокоразвитого феодального строя, с вассальной иерархией, тяжеловооруженным конным рыцарством, сильной властью сюзеренов. Оптимальным образом этот строй был приспособлен к ведению войны, и ни сила натиска, ни героический энтузиазм варварских воителей, ни их сравнительная многочисленность не могли уравновесить мощи высокоорганизованной, базирующейся на прочных поземельных и иерархических служебных отношениях, обеспеченной дорогостоящим и совершенным вооружением военной машины западноевропейских рыцарских государств.
Феодально-христианский мир Запада выдержал натиск норманнов и отбросил их. В конечном счете он поступился немногим: небольшие группы пришельцев были допущены в состав господствующего класса, и получили в лен завоёванные земли на окраинах христианских государств, на морских побережьях Франции, в Италии и Сицилии. За это они были обязаны вассальной верностью феодальным ценностям, они превратились в передовой, отборный отряд романского феодализма, его ударную силу. А при всех дискуссиях между историками [48, с. 7–25], на ранних этапах это был феодализм высшего типа, по сравнению с тем, который возникал за пределами древней Римской империи, который складывался значительно позднее и медленнее у славянских и германских народов Средней, Восточной и Северной Европы [227, с. 54–58].
Во всяком случае, в середине XI в. это был феодализм более боеспособный. Молодым раннефеодальным государствам предстояло еще набираться сил и опыта. В непосредственном столкновении с феодализмом сложившимся они пока проигрывали, как англо-саксы Гарольда проиграли битву рыцарской коннице Вильгельма. И не зря, наверное, книга, узаконившая новые феодальные повинности англичан, установленные Вильгельмом Завоевателем, получила имя «Книги Страшного Суда» (Domesday-book). Судный день, действительно, наступил после 1000 г., но не для христианского мира, напряженно ждавшего его, а для мира варварского, пережившего свой великолепный закат.
Свежие комментарии