Старшерунические надписи: священное или мирское?

urnordisk.livejournal.com Илайдж © сентябрь 2009

Проблема содержания — сакрального или профанного — старшерунических надписей отнюдь не нова. Однако, идея написать краткий обзор современного состояния этого вопроса родилась после перечитывания одноимённой главы монографии Элмера Антонсена (†25.08.2008), ярого апологета школы «скептических» рунологов. Я не хотел бы, чтобы написанное ниже трактовалось как однозначный ответ на поставленный в заглавии вопрос. Это, смею надеяться, призыв к тому, чтобы суждения были более взвешенными, а аргументы разносторонними.

 

Для начала следует оговориться, что вопрос сакрального или мирского остаётся по сей день открытым. Решения, которое бы устроило всех или почти всех, нет, и вопрос этот — один из самых щекотливых в современной научной рунологии. В первую очередь потому, что старшерунические надписи — это, прежде всего, текст и, соответственно, объект филологического анализа. Антонсен справедливо отмечает пренебрежение материалом старшерунических надписей со стороны исторической лингвистики (Antonsen 2002: 169), обусловленное не только сложностями правильного прочтения надписи и установления скрывающегося за знаками текста и сложностями точного определения грамматических характеристик предполагаемого слова, но и привлечением неких «магических» объяснений.

 

В качестве иллюстрации можно привести надпись на фибуле из Нёвлинга, прочтение которой не вызывает сложностей: bidawarijaz talgidai. Типологически надпись относится к надписям изготовителя (субъект + глагол). Однако объяснение окончания глагола talgidai вызывает ряд сложностей. Сам глагол был истолкован как форма 3 л. ед.ч. прош.вр. «вырезал». Сходная форма встречается также в датской надписи из Сковгорде lamo talgida «Ламо вырезал» (надпись относится к тому же периоду, что и Нёвлинг: 210–250 гг. (Stoklund 2006:359)). Окончание -ai на фоне ожидаемого -ē (*-ai > *-ē; ср. tawide, wurte, fahide) объяснялось ошибкой (Krause 1971: 158), возможностью альтернативного (в том числе реликтового) написания (Antonsen 2002: 11). Были также предложения о делении talgida i «вырезал в», что может быть вероятным с привлечением параллелей из других рунических надписей (writu i в надписи Эйкеланн; i tawide — в Гарбёлле), и малограмотности рунографа, копировавшего надпись (формы рун a и i, написанные вместе, схожи с формой руны e). Хотя последнее предположение (когда-то в резкой форме высказанное Эриком Мольтке) опровергается находками из Иллерупа, которые подтвердили то, что для датских архаичных надписей характерна форма руны e «с плоским верхом», остальные предположения не так просто подтвердить или опровергнуть. И это, безусловно, уменьшает лингвистическую привлекательность использования этого текста и подобных ему в качестве источниковой базы исследований учёных, не занимающихся непосредственно доисторической германской письменностью.

 

 

 

Во многом, понимание практической неразрешимости этих неясностей на данном этапе среди рунологов присутствует (см.: Syrett 1994: 254). Клаус Дювель (Düwel 2004: 137) ставил вопрос, пригодны ли существующие лингвистические методы для изучения текстов, оставленных преимущественно устной культурой. Сама постановка вопроса говорит о необходимости обращения к культуре эпохи (или эпох) старшерунических надписей. Справедливости ради, стоит отметить, что обращение к культуре в рунологии далеко не ново, но в отличие от практики толкования практически любой старшерунической надписи как магической (начало XX в. примерно до 50-х годов) современная рунология ставит целью чётко определить приёмы использования нелингвистических категорий для толкования текстов. Соотношение священного и мирского в старшерунических надписях является одним из ключевых методологических вопросов современной рунологии (Nedoma 1998).

 

Хотя рунология — самостоятельная наука, междисциплинарный характер делает её зависимой от изысканий смежных дисциплин: исторической лингвистики, истории искусств, истории и особенно археологии. В целом, можно сказать, что сейчас для понимания характера надписи требуется наиболее полное понимание контекста надписи, через который её текст «оживает». Иными словами, характер надписи считается зависимым от контекста. Контекстуализация надписи может быть различной: языковой, графической, типологической, иконографической, археологической, исторической и т.д. И хотя выявление контекста всегда должно чётко обозначать характер его связи с надписью, часто в силу новизны такой постановки проблемы выявление контекста и исследование характера его связи с надписью идут параллельно.

 

Определение «священного» и «мирского» представляет собой понятийную сторону проблемы. Более того, деление на «священное» и «мирское», явно отсылающее к известной работе Мирчи Элиаде (1994), фактически оказывается неприменимо к древнегерманским реалиям, где пространственно сверхъественное сосуществует с повседневным и определяется контекстом: до первых упоминаний отдельных зданий со специальным ритуальным предназначением у Адама Бременского (см.: Larsson 2006:248; ср. вопрос о «капищах»), граница между сверхъестественным и повседневным определяется контекстом. Более того, указание исследователей на «магический» характер надписи является, скорее, интуитивным, нежели понятийным, и нуждается в привлечении результатов современных антропологических исследований (Flowers 2006: 65–71). В целом, речь идёт об определении «магии» как неких исполняемых речевых действий с целью повлиять на взаимодействие между реальностями (Он же: 71). Лёгким, но удобным для нас, решением будет определять характер надписи как культовый (т.е. относящийся к действиям, воплощающим в себе религиозные представления), магический (т.е. относящийся к действиям, направленным на определённый индивидуализированный результат) и повседневный (т.е. выполняющий исключительно описательную функцию).

 

Поднятая проблема довольно обширна и содержательно насыщена, поэтому я обращусь ниже лишь к нескольким аспектам. Собственно рунологии наиболее близка типологическая контекстуализация надписей. Рунологическую типологию можно определить самым общим образом как определённое единство взаимосвязи элементов надписи. Типология преимущественно относится к текстам надписей, часто в их связи с объектом (например, одиночные имена на камнях). Основные типы надписей с предполагаемым культовым и магическим характером (Nedoma 1998:25f.): (1) проработанная синтаксически формула как сложная форма общения между «мирами»; (2) формула рунографа («мастера рун») со структурой ek «я» + имя / прозвище (плюс глагол и, возможно, объект) как отождествление рунографа с Одином; (3) формульные слова (alu, laukaz и др.) как пожелание / намерение благополучия или защиты; (4)бессмысленные последовательности рунических знаков, включая последовательности типа «футарк» (о последних см.: Nedoma 1998: 38f.; Düwel/Heizmann 2006). В категориях (3) и (4) могут использоваться и определённые приёмы, например, анаграмы lua, lau, ual вместо alu (IK 394; IK 182,1; IK 299; 353 и др.), акростих all (IK 58) вместо предполагаемого alu, laukaz и laþu (Düwel 1997:34f.). К вышеперечисленным можно добавить хорошо известную категорию имён (прозвищ) на оружии (Мельникова 2001: 92; Хлевов 2003: 238–249; McKinnell/Simek 2004: 40ff.), которые, возможно, являются именами оружия. Вместе с тем, после находок трёх наконечников копий из Иллерупа и Вимозе с надписью wagnijo представляется вероятным и то, что это имя (и другие имена) является формулой оружейного мастера (Stoklund 1987: 294).

 

Формульная лексика, как правило, считается несущей культово-магический смысл наделить благополучием и защитить. В этом случае типологический анализ совмещён с лингвистическим. Этимология рунического alu окончательно неясна, но так или иначе все предположения более или менее связаны с магическими или культовыми практиками: др.-англ. ealgian “защищать”, гот. alhs “храм”; др.-англ. ealu, др.-исл. öl “эль, пиво”; хитт. alwanza “магия” (обзор и критику см.: Antonsen 2002: 196–200; Looijenga 2003: 194–196). Laukaz связан со значением «лук (чеснок)», а laþu означает «приглашение».

Также совмещая типологический и лингвистический анализ, можно говорить о том, что в формулах рунографа имена наряду с формулой часто являются говорящими и, по существу, представляют собой содержательную параллель многочисленным хейти Одина, известным по древнеисландским памятникам, например, «Речам Гримнира», 46. Яркий пример формулы рунографа представляет собой надпись на брактеатах из Кёге (IK 98) с о. Зеландия: hariuhahaitika:farauisa:gibuauja «Хариуха зовусь, знающий опасное (или: бывавший в пути), даю защиту (или: удачу)».

В редких случаях тексты старшерунических надписей содержат аллюзии к культовой сфере. Пожалуй, два наиболее уверенных свидетельства — это позолоченная серебряная фибула из Нордендорфа, где упомянуты Тор («Освящающий Тор» или «Воинственный Тор») и Водан, и пряжка ремня из Пфорцена. Пряжка из Пфорцена — недавняя (1991 г.) находка, уже получившая значительную долю внимания со стороны рунологов. По всей видимости, в надписи идёт речь об Эгиле и Эльрун, известных по эддической «Песне о Вёлунде» (Nedoma 2004; McKinnell/Simek 2004: 57–59; Looijenga 2003: 253–255)</span>. Также показательно упоминание gudija «жреца» на камне из Нурхугло, хотя неясно, в чём именно заключается его роль. Согласно новому толкованию, предложенному Лиллемор Сантессон (Santesson 1989), надпись на камне из Стенстофтена теперь рассматривается как описание ритуала плодородия, а raginokudo на камне из Нулебю перекликается с известным по значительно более поздним источникам мифом о происхождении рун.

 

Пряжка ремня из Пфорцена (Бавария, Германия). Датируется последней третью VI в. Прорись Б. Мееса (приводится по: MacLeod/Mees 2006).

 

Из других контекстов можно упомянуть археологический в виде вотивных захоронений и иконографический в форме изображения мифологических сюжетов или персонажей на брактеатах (например, Hauck 1998).

 Существует ряд представлений, связывающих старшерунические надписи с магией, которые уже практически не используются в современной науке рунологии, как то: руны как магические знаки; руны как магические комбинации, в частности со ссылкой на порядок футарка как концентрацию магической силы; нумерологическое качество рун старшего футарка (McKinnell/Simek 2004: 32–37; Düwel 1997: 24–29); магические свойства вязаных рун (MacLeod 2002: 33–36). На данный момент достаточно сложно сказать, каково отношение рунической криптографии (обзор криптографических практик см.: Düwel: 182–188) к культовому, магическому или повседневному характеру старшерунических надписей.

На настоящий момент уже ясно, что как аргументы в пользу магически-культового характера старшерунических надписей, так и аргументы против, должны быть обоснованы на материале иных параллельных или соседствующих письменных традиций и культур. Принципиально важно, чтобы объяснения носили не произвольный, а системный, вполне определённый и предсказуемый, характер. Такая методологически выверенная работа рунологов с материалом старшерунических надписей обеспечит и более уважительное отношение к этой источниковой базе со стороны представителей других дисциплин. Исследованию культово-магических аспектов рунических (в т.ч. старшерунических) надписей посвящено две самостоятельных работы: McKinnell/Simek 2004 и MacLeod/Mees 2006, к которым и следует обращаться пытливому читателю.

Приложение: Грамматический род древнесеверных названий рун

Своего рода справочный материал о грамматическом роде названий рун. Приводятся засвидетельствованные древнесеверные названия для рун старшего футарка.

1.
F = fé средний род
U = úrr мужской род
Þ = þurs мужской род
A = áss мужской род
R = reið женский род
K = kaun средний род
G = gjof (о с крючком) женский род
W = не встречается

2.
H = hagall мужской род
N = nauð женский род
I = íss мужской род
J = ár средний род
P = не встречается
Ï = ýr мужской род
Z = elgr мужской род
S = sól женский род

3.
T = Týr мужской род
B = bjarkan средний род
E = jór мужской род
M = maðr мужской род
L = logr (о с крючком) мужской род
Ŋ = Ing мужской род
D = dagr мужской род
O = óðal средний род

 

 

 

ЛИТЕРАТУРА

 

• Antonsen 2002 = Elmer H. Antonsen. Runes and Germanic Linguistics. Berlin/New York: Mouton de Gruyter, 2002. (Trends in Linguistics. Studies and Monographs 140).
• Düwel 1997 = Düwel. Magische Runenzeichen und magische Runeninschriften // Runor och ABC. Red. Staffan Nyström. Stockholm: Riskantivarieämbetet, 1997. (Runica et Mediævalia. Opuscula 4). 23–42.
• Düwel2004 = Klaus Düwel. Runic // Early Germanic Literature and Culture. Eds. B. Murdoch and M. Read. Rochester: Camden House, 2004. (Camden House History of German Literature 1). 121–147.
• Düwel 2008 = Klaus Düwel. Runenkunde. 4. Auflage. Stuttgart/Weimar: J.B. Metzler, 2008. (Sammlung Metzler 72).
• Düwel/Heizmann 2006 = Klaus Düwel und Wilhelm Heizmann. Das ältere Fuþark — Überlieferung und Wirkungsmöglichkeiten der Runenreihe // Das fuþark und seine einzelsprachlichen Weiterentwicklungen. Hrsg. von Alfred Bammesberger und Gaby Waxenberger. Berlin: de Gruyter, 2006. (RGA-E 51). 3–60.
• Flowers 2006 = Stephen E. How to Do Things with Runes: A Semiotic Approach to Operative Communication // Runes and their Secrets. Studies in Runology. Eds. M.Stoklund, M.L. Nielsen, B. Holmberg and G. Fellows-Jensen. Copenhagen: Museum Tusculanum Press, 2006. 65–81.
• Hauck 1998 = Karl Hauck. Zur religiongeschichtlichen Auswertung von Bildchiffren und Runen der völkerwanderungszeitliche Goldbrakteaten (Zur Ikonologie der Goldbrakteaten, LVI) // Runeninschriften als Quellen interdisziplinärer Forschung. In Zusammenarbeit mit Sean Nowak hrsg. von Klaus Düwel. Berlin: Walter de Gruyter, 1998. (RGA-E 15). 298–353.
• Krause 1971 = Wolfgang Krause. Die Sprache der urnordischen Runeninschriften. Heidelberg: Winter, 1971. (Germanische Bibliotek: Reihe 3).
• Larsson 2006 = Lars Larsson. Ritual building and ritual space. Aspects of investigations at the Iron Age central site Uppåkra, Scania, Sweden // Old Norse Religion in Long-term Perspectives. Origins, changes, and interactions. Eds. A. Andrén, K. Jennbert and C. Raudvere. Lund: Nordic Academic Press, 2006. (Vägar till Midgård 8). 248–253.
• Looijenga 2003 = Tineke Looijenga. Texts and Contexts of the Oldest Runic Inscriptions. Leiden/Boston: Brill, 2003.
• MacLeod 2002 = Mindy MacLeod. Bind-runes. An Investigation of Ligatures in Runic Epigraphy. Uppsala: Uppsala universitet, 2002. (Runrön 15).
• MacLeod 2006 = Mindy MacLeod. Ligatures in Early Runic and Roman Inscriptions // Runes and their Secrets. Studies in Runology. Eds. M.Stoklund, M.L. Nielsen, B. Holmberg and G. Fellows-Jensen. Copenhagen: Museum Tusculanum Press, 2006. 183–199.
• MacLeod/Mees 2006 = Mindy MacLeod, Bernard Mees. Runic Amulets and Magic Objects. Woodbridge: Boydell Press, 2006.
• McKinnell/Simek 2004 = John McKinnell, Rudolph Simek with Klaus Düwel. Runes, Magic and Religion. A Sourcebook. Wien: Fassbaender, 2004. (Studia Medievalia Septentrionalia 10).
• Nedoma 1998 = Robert Nedoma. Zur Problematik der Deutung älterer Runeninschriften — kultisch, magish oder profan? // Runeninschriften als Quellen interdisziplinärer Forschung. In Zusammenarbeit mit Sean Nowak hrsg. von Klaus Düwel. Berlin: Walter de Gruyter, 1998. (RGA-E 15). 24–54.
• Nedoma 2004 = Robert Nedoma. Noch einmal zur Runeninschrift auf der Gürtelschnalle von Pforzen // Allemanien und der Norden. Hrsg. Hans-Peter Naumann. Berlin: Walter de Gruyter, 2004. (RGA-E 43). 340–370.
• Santesson 1989 = Lillemor Santesson. En blekingsk blotinskrift. En nytolkning av inledningsraderna på Stentoftenstenen // Fornvännen 84 (1989), 221–229.
• Stoklund 1987 = Marie Stoklund. New Inscriptions from Illerup and Vimose // Runor och Runinskrifer. Stockholm: Kungl. Vitterhets Historie och Antikvitets Akademien, 1987. (Konferenser 15). 281–301.
• Stoklund 2006 = Marie Stoklund. Chronology and Typology of the Danish Runic Inscriptions // Runes and their Secrets. Studies in Runology. Eds. M.Stoklund, M.L. Nielsen, B. Holmberg and G. Fellows-Jensen. Copenhagen: Museum Tusculanum Press, 2006. 355–383.
• Syrett 1994 = Martin Syrett. The Unaccented Vowels of Proto-Norse. Odense: Odense University Press, 1994. (NOWELE supplement, vol. 11).
• Мельникова 2001 = Мельникова Е.А. Скандинавские рунические надписи: Новые находки и интерпретации. Тексты, перевод, комментарий. М.: «Восточная литература» РАН, 2001. (Древнейшие памятники по истории Восточной Европы).
• Хлевов 2003 = Хлевов А. А. Предвестники викингов. Северная Европа в I–VIII вв. СПб.: Евразия, 2003.
• Элиаде 1994 = М. Элиаде. Священное и мирское. Пер. с франц. М.: Изд-во МГУ, 1994.