Не так уж часто даже в обозримой человеческой истории заканчивается одна эпоха и начинается другая. Для науки падением Римской империи закончилась история античная и началась история средних веков. Если бы так просто все было в жизни! Рушилась Римская империя, гордая своим тысячелетним прошлым, падала казавшаяся незыблемой твердыня – сам Вечный город переставал быть вечным!
Уходило старое отжившее, умирало иссохшее тело Империи, и рождался новый мир, который еще сам не знал, что с собой делать.Кем являлся старец Иероним из далекого Вифлиемского монастыря в этом процессе – свидетелем, современником, соучастником? Почему годы и столетия спустя ему присвоят титул Отца-основателя средневековья? А так же назовут Отцом науки о Священном писании и Отцом Церкви? В чем состояла великая тайна отшельника с далекой окраины рухнувшей империи? И почему во всех этих титулах человечество словно сердцем вкладывает слово «отец»?
Отец – чьи большие сильные руки есть самое надежное пристанище наше в ранние годы, чьей похвалы мы ищем и ждем, с кем мы неистово ссоримся, чтобы вновь вернуться в его крепкие объятия, и кто внимательно следит, как растет и раскрывается наш разум, как устремляются в полет наши первые мысли и мечты…
Действительно, трудно назвать мыслителя того времени, который бы столь сильно повлиял на сознание многих поколений. Иероним был переводчиком, историком, географом, лингвистом, также пылким и ярким литератором и широко образованным и усерднейшим комментатором. Он был поистине ученым громадного масштаба, может быть самым ученым из всех, кого когда-либо человечество удостаивало титула святого.
Св. Иероним вырос и сложился на классической античной литературе, впитав в себя практически все самое прекрасное и совершенное, что смогла к тому времени создать тысячелетняя культура Рима и еще более древняя - Греции. Но при этом он был самым образованным человеком своего времени в области библейской науки и иврита, более того, он практически создал эту науку.
Поднявший себя в русле нескольких духовных школ – классической греческой и римской, иудейской и христианской, - в совершенстве изучив и синтезировав их, Иероним создал тот базис, на котором взрастут позже многие науки. Он, как никто другой среди великих людей эпохи начала христианства, придавал больное значение именно системе образования и воспитания. Он осознавал, что новому учению необходимо предстать перед миром уже не культом, а культурой.
Как истинный гуманист, он лелеял возвышенное понятие человеческой природы и верил, что присущие человеку качества, могут развиться до самой высшей степени, если есть стремление к совершенству и цель – тот идеал, к которому нужно стремиться. Открыть для человека его новое предназначение – значит показать ему путь в беспредельность. Даже малое при этом возвышается и становится прекраснее, все человеческие способности приносят ему радость, ибо все их он может применять и вложить в великое служение.
Отжившая Римская империя породила тип людей, сознание которых необходимо было кардинально переориентировать. Нужно было создать новый образ мышления, новую форму жизни и внутреннего бытия, ведущего к Бытию Высшему. Для этого приходилось использовать как инструмент язык той эпохи и классический стиль, которым Иероним владел в совершенстве, - просто для того, что бы быть понимаемым теми людьми, которые считали себя образованными и имели политическую власть. Но в эту внешнюю форму нужно было влить уже совершенно новое, живое и жизнедательное содержание, давно уже утерянное классическими формами. Христианское учение нужно было вывести из европейских подземелий, религию рабов необходимо было сделать религий господ, завоевав сознания «просвещенные». Для такой роли судьба предназначила Иеронима Стридонского.
Трудно не увидеть во всем этом некоего высшего предназначения человека. И действительно: Иероним глубоко освоил три основных языка, имел богатые знания историка и географа, пройдя с этой целью по святым местам. Он единственный имел наставников-раввинов. Он был единственным ученым того времени, глубоко ознакомившимся с духовным опытом нескольких христианских и еврейских школ и учений. «Комментарии к некоторым посланиям апостола Павла, комментарии к книге Екклесиаста, где впервые принимался во внимание оригинальный древнееврейский текст. Попутно Иероним проводит и другую работу; в этом же году он перевел с греческого книги Дидиама о Св.Духе, 39 бесед Оригена на тему Евангелия от Луки, и семь трактатов на псалмы. И вот, наконец, он начинает перевод с еврейского оригинала книги Царств, при этом продолжая переводить Библию. С греческого Иероним написал несколько пособий к познанию Ветхого и Нового Заветов, долженствующих помочь изучающему в понимании еврейских имен, географических названий, местоположения тех или иных исторических мест.
Истина Иерониму была дороже, чем привычные заблуждения множеств, потому, несмотря на нападки интриги и разнообразные ухищрения противников, ученый работал день и ночь – сличая, сверяя, выявляя неточности, ошибки, искажения в различных версиях и и на разных языках. Кроме того, что Иероним значительно приблизил текст Библии к оригиналу по смыслу, он еще открыл для Запада литературный характер многих древнееврейских текстов.
Постепенно люди просвещенные не только перестали обвинять старца, но стали пользоваться его трудом. Таков был, между прочим, и блаженный Августин.
Иероним пишет кроме толковательных, разъяснительных и другие работы и пособия»Об изучении Св. писания», О правильном выполнении перевода». Книги и письма его рекой текли в просвещенный мир.
«Сочинения его, - пишет преподобный Иоанн Кассиан, - сияют по всему миру как священные светильники, он муж как учености обширной, так и испытанного чистого учения, учитель православных». Однако в характере Иеронима было столько неоднозначности, столько он успел нажить себе врагов при жизни, столько возбудить споров о себе, что понятно, почему некий папа эпохи Возрождения, глядя на одну из бесчисленных картин, на которой Иероним был изображен как истощенный постом и бдением аскет, бьющий себя в грудь камнем, воскликнул: «О, Иероним!. Если бы тебя однажды не увидели в этой позе, ты никогда не попал бы на алтари церкви!»И действительно, трудно найти столь далеко от елейности святого, монаха восточных пустынь, длинная жизнь которого была отмечена многими великими битвами и не раз в этих битвах звучал его грозный рык. Появление любого еретического течения обязательно было замечено Иеронимом и встречало весьма квалифицированный отпор. Как полемист он проявился, не только издавая памфлеты и брошюры против различных ересей, но и в своих письмах. Эти письма переписывались, размножались, ходили по рукам, зачитывались в различных обществах, заучивались наизусть, служили руководством к действию.
Запад, скудный отечественными проповедниками евангельского учения, жаждал и настойчиво требовал от Иеронима и переводов учителей греческих, и сочинений самого Иеронима. Шесть писцов было прислано из Испании к Иерониму для переписки его трудов, и епископ Кремонский в обители самого Иеронима дожидался толкование его на Евангелие от Матфея…..
Открыть людям красоту и величие Писания, дать основу, на которой строить жизнь и душу свою – что – может быть важнее этого труда? «Что, скажите на милость, может быть святее, чем эта священная тайна Писания? Что способно доставить большее наслаждение, чем наслаждение этой книгой?...Пусть же другие, если захотят, обладают богатством, пьют из украшенных алмазами сосудов, одеваются в шелковые одежды и услаждают слух свой аплодисментами публики, не в силах растратить свои богатства в бесчисленных и разнообразных удовольствиях. Нашей же усладой пусть будет размышление о Законе Божием денно и нощно; мы будем стучаться в дверь Его, когда она закрыта, питаться хлебом Троицы и пойдем вслед за Иисусом по водам мирским».
Авторитет его и ученые Познани столь высоко были оценены потомками, что кроме выше перечисленных титулов его назовут - самый великий доктор церкви в области интерпритации Священного Писания. Многие в последствии стали даже считать его кардиналом, и на картинах, изображающих Иеронима, среди его вещей художники иногда помещали красную кардинальскую мантию, которой он никогда не имел, на всю жизнь оставшись простым пресвитером.
Под названием иеронимитов образовались монашеские общины, избравшие этого скромного монаха покровителем своего аскетического образа жизни и ученых занятий. Эти общины существуют до сих пор в различных частях Италии.
Популярность его во все дни раннего и позднего средневековья столь велика, что иконография его выглядит как история средневекового просвящения, живописи, гравюры. Перуджино, Вероккио, Леонардо, Рафаэль, Эль Греко, Тинторетто, Рубенс, Ван Дейк и многи другие с любовной тщательностью выполняли портреты Иеронима – монаха, ученого, учителя. Потому нашим современникам знаком этот суровый изможденный старец; которого, кажется повсюду, сопровождает фигура льва, оживляя в памяти красивую легенду о том, как Иероним однажды встретил в пустыне страдающего льва с занозой в лапе. Отшельник вытащил занозу, облегчил боль и получил себе на всю жизнь спутника и защитника.
Но постепенно рушилось все – большими вереницами тянулись беженцы с Запада, принося все новые сведения о горестях великой некогда державы. Пришлось заниматься их обустройством, организовывать быт, питание. Даже обучением занимался Иероним, устроив для детей римлян, курсы классической литературы и искусства. Во многих письмах он писал воззвания к покаянию – и каждая строчка в них пропитана сердечной болью.
Тихо было у колыбели мира в Вифлиеме. В который раз умирала одна вселенная и рождалась другая… Закончилось прошлое мира, закончилось прошлое одного человека. В каком году он ушел, сколько было ему лет?. Человечество не знает даже этого. Где погребены его останки? Предполагают, что первоначально они были положены в пещере неподалеку от его монастыря, а позднее перенесены в Рим и захоронены под алтарем храма Санта Марии Маджоре.
Свежие комментарии