На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Этносы

4 449 подписчиков

Свежие комментарии

  • Эрика Каминская
    Если брать геоисторию как таковую то все эти гипотезы рушаться . Везде где собаки были изображены с богами или боги и...Собака в Мезоамер...
  • Nikolay Konovalov
    А вы в курсе что это самый людоедский народ и единственный субэтнос полинезийцев, едиящий пленных врагов?Женщины и девушки...
  • Sergiy Che
    Потому что аффтор делает выборку арийских женщин, а Айшварья из Тулу - это не арийский, а дравидический народ...)) - ...Самые красивые ар...

О скрипках и скрипичных мастерах




Фото и репортаж - Михаила Уракова

На сей раз занесло нас с Мишей к человеку замечательному и знаменитому во всех смыслах. К одному из лучших скрипичных мастеров России (на большее пусть знатоки замахиваются) и просто славному человеку. Супруну Вячеславу. По традиции, делюсь фрагментами нашего общего, для меня поучительного, разговора. Как водится, на языке близком к языку оригинала:

"…Это только говорят, вот, какой-то мастер свой особый секрет знает…  Что-то сам нашел, прочитал… На самом деле все здесь физика-акустика, никаких особенных хитростей. Просто есть вещи, на которые мастера обращают внимание, а есть те, на которые – нет.

Второе. Длина инструмента варьируется  в пределах 6-8 мм. И важно понять, какой именно размер нужно выбрать именно для этого куска дерева. Если не попал, то уже никогда инструмент звучать не будет. Какие бы там толщины, своды, форму, лак ты не выдумывал, неправильно выбранная корневая система не даст ей заиграть. Никогда. И наоборот. Мы, например, с моим другом, тоже мастером, на спор делали две скрипки. Правильные. Я делал все классически, а он свою покрывал чуть не битумным лаком, и инструменты все равно звучали. Потому что корни и ствол были сразу заданы правильно.

Главное, правильно попасть в пару и определить длину инструмента. И здесь важен контакт с деревом. Понять, что ему нужно, и сделать так, как ему нужно. Оно диктует мне. Я, когда только приклеиваю обечайку к нижней деке, уже чувствую объем будущего звучания и знаю высоту обечайки. Дерево мне само командует. Потом, оно же все простукивается, прослушивается, и я сразу вижу своды… Какие они должны быть. Мне говорят, ты как-то настраиваешь свои скрипки. Я никак не настраиваю. Я делаю, как деревяшка говорит. А звуки никогда не бывают одинаковые. Вот, ты взял деревяшку, склеил сегменты, один рос на запад, другой на север, остальные – иначе. Все по-разному. Плотность, солевой состав…

В основе лежит длина волны. Мне достаточно провести пальцами по дереву, постучать ладонью, и я уже слышу его. Знаю, что ему нужно.

В скрипке звук от трения смычка, через подставку передается на верхнюю деку. Потом, через дужку, – на нижнюю. И, наконец, звук передается внутрь, в корпус. Там он «варится», как мы говорим. И потом выплескивается через эфы. И мы его слышим. Звуковые колебания, проникают не только в материал скрипки, но и в человека. Если волны, которые идут от инструмента, совместимы с волнами человека, который играет или слушает, то звук его устраивает, и он получает удовольствие. Если нет, то инструмент может быть просто шикарным, но звук этого инструмента человека никогда не устроит. Мало того, человек тогда, своими колебаниями, будет только мешать инструменту звучать правильно. Инструмент в других руках может звучать лучше…



Можем взять, например, скрипичный концерт, который играет… Хейфец. На Страдивари. И половина зала, те, кому попала волна, могут охать: какой тембр, как играет! А остальная половина зала – плеваться. Потому что вторая половина не попала. Мы все разные.

Самое главное, чтобы инструмент сочетался с биополем исполнителя. Потому что все время играть одно и то же, по тысяче раз, всю жизнь - тяжело. А каждый раз еще нужно стремиться к тому, чтобы сыграть, как первый раз. Это можно только тогда, когда исполнитель сам получает очень большое, максимальное удовольствие от игры "...



Фото и репортаж - Михаил Ураков

Продолжение следует...





Вячеслав Супрун.
Мастер скрипки - II




"...Иногда бывает, что человек играет на Страдивари и понимает, что в зал он хорошо звучит, а сам при этом - мучится. Самое главное, чтобы подобрать инструмент в человека. А потом еще и смычек подобрать. Это всегда тройственный союз.

Если мы посмотрим на людей со стороны биополя, то мы увидим, что есть низкочастотные люди, есть среднечастотные и есть высокочастотные. Высокочастотные – это всегда лидеры. Возьмите и хлопните легко по ладоням двух людей. И вы сразу услышите, кто выше, кто ниже…  Женщины, как правило, ниже мужчин. Это правильно. Если женщина выше, то она будет одиночкой. Несчастной на всю жизнь. Бизнес-вумен – они все высокотоновые. Поэтому колонки делают обычно трехполосными, чтобы гарантированно попасть в тон с максимальным количеством людей.

В скрипке есть верх и низ, клен и елка. И важно, чтобы они совпали. Тогда будет эффект, как у той роты солдат, которая, шагая в ногу, обвалила мост.

Конечно, в маленькой комнате любой инструмент, даже плохой, все прозвучивает. А как только мы его вынесем в большую комнату или в зал - все… Есть такое понятие «носкость звука». Когда инструмент с правильной парой и когда там все правильно сварено и все трясется, тогда он может даже не очень громко звучать… Но он будет звучать и здесь, и через двадцать метров одинаково.

Я обычно, когда даю слушать скрипку клиентам, то вывожу их на кухню. Через две закрытых двери отсюда. Да еще и коридор – коленом. И они не верят, что инструмент там так звучит, пробив две закрытых двери. В комнате очень сложно понять, как он играет, а вот так – просто. Если носкость есть, наплевать, где играть. Хоть в зале, хоть на улице. Главное останется. Есть залы, которые гасят больше, чем улица. У нас в Москве, например, это зал Филармонии. Вообще самая поганая акустика, которую я слышал. А лучший акустический зал – это, конечно, Рахманиновский. Хотя он длинный, пенал, но он как-то сделан… Малый зал очень хитрый. В Малом зале все звучит на галерке. Там звучит все - любое г..., и даже на некоторых конкурсах жюри сидит на галерке.

У нас, перед конкурсом Чайковского, есть свой конкурс. Скрипичных мастеров. Тоже три тура. Первый тур – все смотрят:  играбельно-неиграбельно, размеры, внешние данные, материал изготовления. Во втором туре мастера и музыканты уже вместе проверяют инструменты. Мастера выставляют свои баллы по всему – по столярке, лаку, по эстетике. Музыканты по звучанию. А третий тур… Туда проходит всего десять инструментов. Вне зависимости от того, сколько было заявлено вначале.  Все они идут под номерами, никаких имен. Все закрыто. Оба жюри в третьем туре только слушают. Инструмент играет за ширмой, его не видят. У исполнителя глаза завязаны. Полная объективность.
И что сделали однажды? Взяли на третий тур, вместо десяти инструментов, пропустили девять. А десятым взяли из Госколлекции самую лучшую юсуповскую скрипку. Страдивари. И пустили ее, как современную, под номером. Так вот, самое интересное, что отрыв был такой страшный, что никто ничего сначала не понял. Ее оценили на двадцать баллов ниже всех. На двадцать баллов Страдивари хуже всех прозвучал!
Мало того, на всех инструментах играют заключительный концерт. И там уже известно: кто-что… Первое, второе, третье место играют под фоно или под оркестр… Так вот, отыграли первые три места, а потом всем сказали: «А вот теперь – Страдивари!» И все были в восторге!.. Вот, что такое психология человека.




До сих пор не могут создать прибор, объективно оценивающий наше ухо. Все мы слышим очень по-разному. У кого-то острый слух. И он может разглядеть каждую родинку на теле голой женщины, стоящей в десяти метрах от него, а второй не увидит и половины, но тащится как будто увидел в сто раз больше. С возрастом мы начинаем хуже слышать. Но музыкальность, интонирование – только развивается. Приоритет здесь не в том, что человек слышит, а в том, что ему дает то, что он слышит. Что он способен взять из этой музыки. Это уже воспитание. Переход физических параметров в эмоциональные."



Фото и репортаж - Михаил Ураков
 

 ЗАБЫТАЯ МЕЛОДИЯ ДЛЯ СКРИПКИ


Елена Антонова

     За пять веков, минувших со времени крупного итальянского мастера Андреа Амати, основателя самой известной Школы смычковых музыкальных инструментов, куда вошли его сыновья, внуки, а позже их знаменитые ученики из семейств Страдивари и Гварнери, традиции их ремесла не претерпели сколько-нибудь существенных изменений. Прежними остались и критерии оценки этих инструментов. Рядом с привычными "за мастерство", "за лучшее звучание", до сих пор существует такая, казалось бы, несовместимая с прагматичностью нашего века градация оценки — "за лучшее художественно-техническое решение". И это — веское подтверждение того, что хороший скрипичный мастер отличается не только разнообразными знаниями и умениями, но каждодневной шлифовкой своего таланта, умением видеть прекрасное и претворять его в жизнь, попросту говоря, использовать в своем ремесле и науку, и искусство. Это в полной мере может обеспечить лишь Школа, имеющая за плечами традиции, возрастающий багаж навыков, собственные наработки — "know how", наконец, возможность использовать соревновательность ее членов на благо всех. Преувеличить важность Школы нельзя, особенно в тех областях деятельности, где синтез искусства и науки является главным фактором развития. Многовековой опыт существования школ скрипичных мастеров — из самых сильных тому доводов.

     До XVIII века Россия не имела профессиональных мастеров смычковых инструментов. Эти инструменты привозили из Италии, Франции, Польши. Естественно, что и спрос на них был не слишком велик, он ограничивался кругом образованных владельцев крупных имений, приобретавших их для себя и актеров своих крепостных театров. Первым широко известным в кругах меломанов России скрипичным мастером стал крепостной графа Шереметева Иван Андреевич Батов, подаривший скрипку своей работы Александру I, за что был высочайше пожалован двумя тысячами рублей. Известен ряд его великолепных смычковых инструментов, не уступающих по уровню образцам известных западных мастеров.

     Но ощутимо это ремесло заявило о себе в России лишь с конца XIX столетия, чему немало способствовали известные чешские мастера Франц Шпидлен и Евгений Витачек, нашедший здесь вторую родину. Создавший более 400 скрипок, альтов и виолончелей, удостоенный на Всероссийском конкурсе новых скрипок в 1913 году двух первых мест и золотой медали, Витачек, по сути, и стал родоначальником современной школы российских мастеров. В советское время он стал одним из создателей национального достояния России — Государственной коллекции уникальных смычковых инструментов, её хранителем и реставратором. Им же было инициировано и открытие мастерской музыкальных инструментов при Московской консерватории, где он, как профессор, преподавал на струнно-смычковом отделении. Он был центром и той знаменитой нынче плеяды русских скрипичных мастеров, которая включала Подгорного, Косолапова, Доброва, Фролова. В его консерваторской мастерской получили образование известные наши мастера Горшков, Матыцин, Крикунов, Ручкин, Кучеров, которые затем передали свой опыт работы со смычковыми инструментами следующим поколениям. С 1976 года в Советском Союзе стал действовать Госзаказ на штучные работы мастеров-струнников, который просуществовал до 1990 года.

     IX Международный конкурс имени П.И.Чайковского, состоявшийся в том же, 1990 г., впервые наряду с четырьмя исполнительскими конкурсами предоставил место еще одному музыкальному творчеству — созданию струнных инструментов. Тогда-то русские мастера, представившие весь СССР, подытоживая обретенный за предстоящие годы потенциал, завоевали первую (Владимир Китов — скрипка), вторую (Владимир Снегов — виолончель) и две третьих премии (Вячеслав Дубровский — альт, Вячеслав Супрун — виолончель), обогнав самых именитых друзей-соперников. 

Источник: zavtra.ru/cgi/veil/data/zavtra/07/709/83.html





Самая дорогая скрипка в мире выставлена на аукцион за 18 миллионов долларов


время публикации: 6 июля 2010 г., 12:27
последнее обновление: 6 июля 2010 г., 12:27
 
Скрипка, созданная в 1741 году итальянским мастером Гварнери дель Джезу, который наряду со Страдивари является одним из выдающихся мастеров смычковых инструментов мира, будет выставлена на аукцион, пишет The Guardian. По данным издания, первоначальная стоимость скрипки составит 18 млн долларов, что сделает ее самой дорогой в мире.
Свое название "Вьетан" (Vieuxtemps Guarneri) эта скрипка получила по имени игравшего на ней когда-то знаменитого бельгийского композитора и скрипача Анри Вьетана.
Как отмечает газета, сейчас скрипка принадлежит ушедшему на пенсию британскому финансисту и филантропу Иэну Стуцкеру, который, в свою очередь, купил ее у сэра Исаака Вульфсона, основателя Вульфсон-колледжа в Оксфорде.
Организатором аукциона является компания Bein & Fushi – лидер на рынке уникальных музыкальных инструментов.
Прозванная Мона Лизой скрипок, она побывала в руках многих первоклассных музыкантов, таких как Иегуди Менухин или Пинхас Цукерман.
Как пишет газета, этот инструмент – самый необычный из всех изделий Гварнери.
Скрипач Питер Квинт, который несколько раз играл на этой скрипке на концертах, говорит о ее достоинствах: "Этот инструмент обладает невероятной мощью, не только в смысле громкости, но и с точки зрения качества звучания. Он способен на широкую звуковую палитру, позволяющую вам выражать более широкий спектр эмоций".
Большинство специалистов ожидают, что скрипка после торгов окажется в каком-нибудь музее, поскольку давно уже прошли те дни, когда частные лица или музыканты могли себе позволить иметь скрипку Гварнери, а тем более такой выдающийся экземпляр.
Единственным крупным частным коллекционером скрипок на сегодняшний день, как пишет газета, является ушедший на пенсию магнат из Microsoft Дэвид Фултон.
Однако, как и в живописи, все чаще подобные вещи оказываются на востоке. Две крупнейшие коллекции находится в музее города Тайпея и Японского фонда в Токио. Обе эти коллекции, как пишет газета, претендуют на "Вьетан".

 

Картина дня

наверх