Трансформация образа кошки в массовом сознании Южной Кореи

Тема данного выступления может показаться курьезной или спеку­лятивной. Однако, на взгляд автора, эволюция отношения к кошкам является любопытным маркером общественных процессов, а распро­страненное среди молодежи «любование котиками» обеспечивает определенную актуальность темы и интерес к ней. К сожалению, уро­вень исследования проблемы нельзя назвать достаточным, и потому автор был вынужден опираться не только на некоторые статьи в СМИ или материалы зоозащитников (с поправкой на их ангажиро­ванность), но и на опросы своих респондентов — как корейцев, так и россиян, проживающих в Республике Корея более 15 лет (отдельная благодарность Е.

Штефану, Е. Ким и К. Хмельницкой за проведенные опросы и иную полезную информацию). Работа базируется и на поле­вых исследованиях: будучи любителем кошек, автор обращал специ­альное внимание на их место в корейском обществе и отношение к ним начиная со своего первого пребывания в Республике Корея в 1990­1991 гг. по настоящее время. Однако автор надеется, что его текст положит начало серьезным и более фундаментальным исследованиям в данной области.

К. В. Асмолов

 

Кое-что из истории

Точное время распространения кошек в Корее автору пока уточнить не удалось, но они присутствуют на средневековых картинах. Наибо­лее известны среди них две картины художника Пён Сан Бёка: Мёджаг- до (Кошки и воробьи) и Кукчон чумё (Осенняя кошка в саду с хризан­темами) (http://www.reuters.com/article/2012/09/13/us-korea-cats-design-idUSBRE88C05A20120913), которые отличаются высоким реализмом и вы­полнены в распространенной для Восточной Азии традиции «цветы и пти­цы», только вместо птиц на фоне природы резвятся кошки. Пён жил в конце XVII — начале XVIII в. и считается одним из самых известных корейских придворных художников. О мастерстве этого автора в изображении кошек хорошо свидетельствует и тот факт, что ему даже дали прозвище «Пен кош­ка», а мыши, говорят, увидев кошек на его картине, не смели даже показаться в комнате (http://dprk.ru/cult/art/16.htm).

Встречаются кошки и на картинах Ким Хон До (1745-1806)

Корейские сказки относятся к кошкам безразлично, и в качестве персо­нажа они там появляется редко. Переведенные на русский сказки с участием кошек (http://www.hobobo.ru/catalog/skazka/koshki/page/1#read) достаточно сильно обработаны фольклористами или издателями, так что не всегда по­нятно, до какой степени перевод отличается от оригинала. В сказках кошка встречается существенно реже, чем тигр, лошадь, собака, сорока и даже кры­са или мышь.

Кошки как символа домашнего очага в Корее не было вообще

Ни буддизм, ни конфуцианство не относятся к кошке с пренебрежением. В рисоводческой стране кошка — естественный союзник человека против грызунов. Однако вплоть до конца ХХ в. кошку в Корее воспринимали как животное-паразита, и бездомная кошка по-корейски зовется кошкой-вором (кор. «тодук коянъи»). Целый ряд источников, повествующих о Корее начала ХХ в., будь то воспоминания Х. Хальберта или Э. Бишоп, описывают коша­чью участь в Корее как довольно грустную: «Кошек практически всегда при­нято считать бездомными и неисправимыми ворами. Они — естественная жертва вездесущих собак и маленьких мальчиков. Наше наблюдение приве­ло к печальному заключению: старость стоит в самом конце списка причин кошачьей смертности» (Hulbert H. The Passing of Korea: 21).

В позитивном смысле о них вспоминали только во время эпидемий холе­ры: так как люди считали, что боль в животе происходит от крысообразных демонов, «заводящихся в человеческих животах», они прикладывали к бо­лезненным местам кошачью шкуру, вешали или рисовали на стенах изобра­жения кошек, чтобы отпугнуть крыс, нанимали шаманов, которые должны были вызывать кошачьих духов, и имитировали царапанье кошек, чтобы избавиться от болезни (Letters from Joseon: 251-252).

Первые иностранцы в Корее старались заводить кошек. В июне 1895 г. аме­риканскому послу подарили двух котят, так как, по словам жены посла, «здесь кошки весьма необходимые члены семьи, ибо крысы и мыши тут многочи­сленны и наглы» (Letters from Joseon: 221). Тем не менее сами корейцы не пони­мали, зачем европейцы держат кошек дома. Однако по мере распространения домашних кошек их стало слишком много и их популярность начала падать, поскольку они стали досаждать и своим европейским хозяевам. В 1901 г. была даже зафиксирована смерть человека от бешенства после укуса бродячей кош­ки. (Korea’s Feline Fears.http://english.ohmynews.com/articleview/article_view. asp?menu=c10400&no=381423&rel_no=1 , 01 сентября 2008 г.)

Пока Корея была деревенской страной, отношение к кошкам было более нейтральным, потому что они ловили мышей. Но когда на смену деревен­ским домам пришли городские многоэтажки, для кошек не осталось ниши. Надо отметить, что вплоть до конца ХХ в. жилищные условия в Корее были хуже российских. В городской квартире было очень мало места.

Кроме того, в деревне или на природе кошкам есть где охотиться, но в бетонных джунглях они могут самостоятельно жить только на помойке. Не забудем, что для существования бродячих кошек в большом городе требует­ся как наличие большого числа крыс или голубей, которые стоят ниже их в пищевой цепи, так и высокий уровень жизни людей, благодаря которому в мусор идет достаточное количество пищевых отходов.

В XXI в. отношение к кошкам начало меняться как под влиянием моды на глобализацию, так и вследствие японского тренда и моды на «кавайных нэко». Позитивный образ кошки стал появляться в рекламе, увеличилось число людей, которые держат кошек дома. На взгляд автора, это связано с тем, что в современном урбанизированном обществе роль домашних жи­вотных изменилась. Теперь они играют роль не столько пищи или живот­ного — помощника, сколько являются своего рода заменителем семьи и/или детей — объектом заботы и источником позитивных эмоций. В этой нише кошка удачно устроилась. С одной стороны, она обладает набором эстети­ческих характеристик, положительно влияющих на органы чувств, будь то внешний вид, приятная на ощупь шерсть или успокаивающее мурлыкание. С другой стороны, с точки зрения соотношения цена — качество кошка яв­ляется идеальным домашним питомцем для обитателей урбанизированного мира. Птицы и рыбы не обеспечивают должного уровня коммуникаций, а собаки требуют дополнительных ресурсов времени на их выгул.

Как и маленькие собачки, кошки оказались в нише «домашних любим­цев», более близких к куклам, чем к домашним животным — домашним кошкам часто делают вычурные прически в специальных салонах, красят их в разные цвета, покупают одежду и обувь. При этом, по словам респонден­тов, это отношение именно как к вещам, которые можно выставить на улицу, если надоели, приелись или не там нагадили. В результате число брошенных животных растет.

С другой стороны, распространяются и знания о кошках. В 2000-е коре­ец мог не знать, что мурлыканье кошки — это знак ее хорошего настроения.

Сегодня это уже общеизвестно. Впрочем, опрос общественного мнения от 25 февраля 2015 г. показал, что самым любимым домашним животным корейца является собака (http://english.yonhapnews.co.kr/national/2015/02/25/0302000000AEN20150225006500315.html). По данным зоозащитников, в Корее только 1 из 5000 граждан имеет домашнюю кошку (TheMiseryofCatsin Korea // http:// saynotodogmeat.net/2013/11/26/the-misery-of-cats-in-korea/November 26, 2013). Из-за этого, например, попытка выгулять кота в городском парке может выз­вать дискуссии, что же это за зверь — норка, выдра или особая порода собак. Те же, кто опознает кошку как кошку, смотрят на ее хозяина как на владельца дорогого и статусного аксессуара под названием «лакшери коянъи» ценой от миллиона вон /тысячи долларов, и, если верить моим респондентам, цены на породистых кошек в Корее выше, чем в регионе в целом.

Качественные продукты для кошек встречаются в основном на амери­канских военных базах и очень редко продаются в обычных супермаркетах. Вакцинация и ветеринарные услуги дороги.

Бродячие кошки

В 1990-1991 гг. бродячие кошки в Сеуле мне не попадались. Те кошки, ко­торых я видел там, обычно жили в небольших магазинчиках и содержались на привязи, а попытки автора напоить их молоком вызывали удивление.

В 1994-1995 гг., когда я был в РК во второй раз, бродячие кошки остава­лись крайней редкостью и обитали в основном на территориях, примыкаю­щих к буддийским храмам, где их не обижали.

Ситуация, когда при какой-нибудь уличной «едальне» или лавке есть прикормленный кот, которого подкармливают как посетители, так и хозяин, появилась только в начале нынешнего столетия. Хотя такие коты держались настороженно, их можно было покормить/погладить, но делали это в основ­ном иностранцы.

В своей статье, опубликованной в 2009 г., Р. Нефф отмечает, что сейчас в Корее можно встретить и бродячую кошку, которая живет на помойке, и прикормленную кошку, которую держат в доме или магазине для борьбы с крысами (Korea’sFelineFears.http://english.ohmynews.com/articleview/article_view.asp?menu=c10400&no=381423&rel_no=1, 01.09.2008 г.).

В 2014 гг. бродячие кошки стали попадаться автору на улицах Сеула в достаточном количестве, но все равно число их сравнимо с Москвой, а не с городами Израиля, Греции или Турции, где бродячие кошки действительно многочисленны. Некоторые даже дают себя погладить и не бегут от людей, как раньше. По словам моих респондентов, это связано с появлением «ко­шачьих мам», которые подкармливают бродячих кошек, так что они даже осмеливаются показываться не только около буддийских храмов.

Но все еще есть те, кто их мучает и убивает. В декабре 2012 г. был слу­чай, когда человек натравил на котенка свою большую собаку и снял его рас­терзание на видео. За это он был приговорен к штрафу в 700 тыс. вон (625 долларов США) (Stray cats trut: Korea’s feral felines //http://koreajoongangdaily. joins.com/news/article/article.aspx?aid=2976702), и многие сочли этот приго­вор слишком мягким.

Власти, по словам зоозащитников, тоже относятся к бродячим кошкам именно как к паразитам, численность которых надо сокращать радикальны­ми методами (http://www.koreananimals.org/animals/cats.htm). С другой сто­роны, есть и кошачьи приюты, и организации, которые занимаются защитой прав бродячих животных, в том числе специальная Корейская организация защиты кошек, созданная 60-летней Ким Чжин Хи, которая уже около 10 лет подкармливает кошек в своем квартале.

Обычная бродячая кошка не вызывает интереса у людей, а при попыт­ке подойти к ней поближе, убегает. Зимой кошки прячутся в подвалах или сидят под теплыми машинами. Большинство бродячих кошек грязные, го­лодные и больные. Даже если неприкормленная кошка жива и здорова, у нее часто будет отсутствовать хвост. Они питаются пищевыми отходами с по­моек и крысами, живут в среднем 5 лет и гибнет в основном под колесами автомобиля. Часто им подбрасывают отравленную еду (The Misery of Cats in Korea //http://saynotodogmeat.net/2013/11/26/the-misery-of-cats-in-korea/ November 26, 2013).

В сельской местности или на курортах типа о. Чечжу ситуация немного иная. Одичавших кошек очень много в зарослях на побережье, в порту, во­круг ресторанов и на скоплениях мусора. Даже вокруг отелей на берегу живут кошки. Но они очень скрытные, появляются или рано утром, или в сумерках.

Официальной статистики немного, но 27 августа 2013 г. в газете «Чунан Ильбо» вышел большой материал, посвященный бродячим кошкам Сеула, которых, по мнению некоторых зоозащитных групп, насчитывается 200 тыс. (Stray cats trut: Korea’s feral felines //http://koreajoongangdaily.joins.com/news/article/article.aspx?aid=2976702). Мне эти цифры кажутся преувеличенными, ибо непонятно, кто и как их определял. Цифра в 30 тысяч, названная в 2007 г., кажется более реалистичной (Seoul City to Neuter Wandering Cats // 22 октя­бря 2007 г.http://www.koreatimes.co.kr/www/news/nation/2007/10/117_12316. html).

До определенного времени единственным методом контроля популяции кошек было их уничтожение или вывоз за пределы города. Утверждается, что на фоне эпидемии птичьего гриппа власти РК отдали приказ уничто­жать и кошек с собаками, но сколько их было уничтожено на фоне эпидемии 2003 г., неизвестно, и ссылка идет на анонимных чиновников (http://bigca- trescue.org/south-korea-to-kill-cats-dogs-to-try-to-prevent-bird-flu-spread/).

Однако с 2007 г. начала распространяться методика, которая обозначает­ся английской аббревиатурой TNR (trap-neuter-return) — бродячую кошку ловят, делают ей прививки, стерилизуют и отпускают (обычно надрезав ей ухо для маркировки). Подобная система существует в нескольких странах, в том числе — в Израиле (Seoul City to Neuter Wandering Cats // 22 октября 2007 г.http://www.koreatimes.co.kr/www/news/nation/2007/10/117_12316.html).

По мнению Чон Чжин Гён, руководителя организации Korea Animal Rights Advocates, эта методика хорошо показывает себя в Сеуле. Стери­лизованные коты не устраивают концерты и менее агрессивны. Кошек на помойках стало меньше, но они по-прежнему производят много шума и иногда даже кидаются на людей при попытке их отогнать. (Stray cats trut: Korea’s feral felines //http://koreajoongangdaily.joins.com/news/article/article. aspx?aid=2976702) .

Правда, и эта программа вызывает дискуссии. Непонятно, куда имен­но выпускают обработанных котов — туда же, где их отловили, или куда придется. Непонятно, как быть с котятами, которые могут не пережить та­кую операцию. По словам Ким Чжин Хи, из-за ненадлежащего отношения к операции гибнет примерно 10% животных — операции делают плохо, о животных почти не заботятся. Власти должны быть в более тесной связи с местными любителями кошек. Есть и те, кто думает, что программа является слишком дорогой. Стерилизация и лечение стоят от 50 до 200 тыс. вон на одну кошку.

Разница между домашним питомцем, владение которым является пре­стижным знаком определенного социального статуса, и бродячей кошкой в Корее сохраняется. На человека, который пытается взять бродячую кош­ку с улицы или из приюта, смотрят как на очень странного. Считается, что карма бродячих кошек — жить на улице, и поэтому нельзя вмешиваться в их жизнь. Те, кто их подкармливает, становятся жертвами общественного остракизма как неудачники, у которых нет друзей-людей. Неясно, насколько распространена эта точка зрения, однако, по словам респондентов автора, большинство приличных людей, которые подкармливают кошек, делают это в темное время суток (The Misery of Cats in Korea // http://saynotodogmeat. net/2013/11/26/the-misery-of-cats-in-korea/November 26, 2013).

Организации зоозащитников пытаются заниматься образованием насе­ления, начиная с младших школьников. Они стараются донести до людей мысль о том, что кошки дружелюбны, чистоплотны и являются идеаль­ным домашним животным для корейских городских условий (http://www. koreananimals.org/animals/cats.htm).

С другой стороны, любопытно, что молодежь начала употреблять при­менительно к бродячим кошкам иной термин — не «тодук коянъи», а «киль коянъи», что, скорее всего, является калькой с английского “alley cat”. Бро­дячие коты чаще становятся героями сюжетов СМИ. Так, популярной ока­залась история, когда в одном из полицейских участков Сеула прикормили и вылечили двух бродячих кошек, «взяв их на довольствие». Эти кошки не имеют какого-то специального назначения по аналогиями с «маскотами» не­которых заведений в Японии и США (http://kotaku.com/koreas-cop-cats-will-arrest-you-with-cuteness-1449891697).

Кошки как питание

Плохое отношение к кошкам в Корее занимает довольно много места в текстах зоозащитников, и обычно, даже если это статья в корейской прессе, автор ее — европеец или американец. Понятно, что в основном Корее и ко­рейцам достается за употребление собачьего мяса, которое распространено гораздо больше. Кошки идут как бы довеском, и в основном в этих материалах упоминается так называемый «кошачий сок» или «кошачья настойка», кото­рую готовят из кошатины с имбирем, каштанами и т. п. как лечебное снадобье, которое употребляется от артрита и ревматизма, особенно от боли в коленях.

Данные о том, что кошатину использовали как лекарство против ревма­тизма, относятся к началу ХХ в. (Korea’sFelineFears. //http://english.ohmynews. com/articleview/article_view.asp?menu=c10400&no=381423&rel_no=1 , 01 сен­тября 2008 г.). Впрочем, в традиции китайской «диетотерапии» лечебной едой может служить все, что угодно, а специфических блюд из мяса кошки, аналогичных собачьему супу, в повседневной или элитной корейской кухне нет, как нет и традиции разводить этих животных на мясо. Поэтому инте­ресно, что настойку на кошках и иные варианты продукции из кошатины стали рекламировать в 1980-е годы, и это может быть связано с тем, что как раз в это время благодаря урбанизации в Сеуле образовалась большая по­пуляция бродячих кошек, утилизация которых стала для кого-то доходным делом (http://www.moggies.co.uk/html/korean_02.html).

Зоозащитники утверждают, что кошачья настойка не оказывает лечеб­ный эффект, и ссылаются на выводы профессора Ким Сон Юна из универ­ситета Ханъян, специалиста по изучению артрита (http://www.animalcruelty- worldwide.com/Animal-Cruelty-In-Korea-2/Animal-Cruelty-In-Korea-2.1.html).

Основным местом, где готовят кошатину, зоозашитники называют мя­сной рынок Моран, который находится за городской чертой Сеула, на тер­ритории г. Соннам. Как и собак, кошек содержат там в тесных клетках и не­редко забивают в присутствии клиентов (The Misery of Cats in Korea // http:// saynotodogmeat.net/2013/11/26/the-misery-of-cats-in-korea/November 26, 2013). Периодически зоозащитникам удается сделать репортаж с шокирую­щими кадрами или выкупить кошку, предназначенную на забой. Часто та­кая кошка становится героем статьи, как это стало с кошкой по имени Клео, спасенной в декабре 2012 г. (CleotheCat — Rescued From South Korea’s Death Markets//http://www.all-creatures.org/stories/a-cleo-the.html, December 2012). Крестьянину, который ее продавал, ее дальнейшая судьба была безразлична.

Зоозащитники утверждают, что каждый год «на лекарства» перерабаты­вают 100 тыс. кошек. Учитывая их же оценки численности кошек в Сеуле, это число кажется автору преувеличенным.

В некоторых статьях упоминается, что кошек бросают в автоклавы жи­выми (чем больше кошка мучается перед смертью, тем сильнее лекарство) и что власть ничего не делает для того, чтобы это предотвратить, хотя закон против жестокого обращения с животными действует в РК с 1991 г.

Чтобы понять причины явления, возможно, стоит вспомнить, какова была ситуация с супом из собачатины. Перед Олимпиадой 1988 г., когда об­щественность начала возмущаться по поводу употребления в Корее собачье­го мяса, все рестораны данного типа убрали в глубь кварталов, а названия блюд в них изменили так, чтобы в них не было прямого указания на мясо собаки. Однако во время чемпионата мира по футболу 2002 г. и других мас­совых международных мероприятий в РК власти занимали менее конструк­тивную позицию: это наши национально-культурные особенности и мы не собираемся их менять (Осетрова: 12).

Динамика образа кошки в массовом сознании

Нелюбовь корейцев к кошкам является общим местом в статьях на данную тему, и некоторые тексты даже специально выносят «кошкобоязнь» в список наиболее распространенных корейских суеверий наряду, скажем, с боязнью числа «4». Кошка воспринимается или как обитатель помойки или как дикое животное, которое может напасть на человека (http://blog.korea.net/?p=12988).

Как отмечает Е. Штефан, кошек, во-первых, принято страшно пугаться («у них глаза такие страшные!»), а во-вторых, они вредные твари, грызут мусор­ные пакеты. Когда идешь мимо кошки, надо шугануть ее или кинуть камнем. При этом «собака», как и в России, — ругательное слово, а «кошка» — нет.

Р. Нефф также отмечает иррациональную боязнь кошек, с которой он сталкивался как сегодня, так и при анализе корейских исторических источников. При этом страх испытывали как простолюдины, так и дворя­не. Он цитирует американских миссионеров, которые описывали янбанов, падающих в обморок при виде кошки, которая случайно зашла в помеще­ние дипломатической миссии во время приема или забралась во дворец. (Korea’s Feline Fears.http://english.ohmynews.com/articleview/article_view. asp?menu=c10400&no=381423&rel_no=1 , 01 сентября 2008 г.).

Как говорит зоозащитник Чон Чжин А, эти предрассудки исходят из фальшивых сообщений СМИ и «шаманистского мышления», согласно кото­рому кошки переносят болезни и злых духов (Straycatstrut: Korea’sferalfelines //http://koreajoongangdaily.joins.com/news/article/article.aspx?aid=2976702). По ее словам, в корейских СМИ и массовом сознании коты обманывают людей, пугают людей и распространяют болезнь.

Роберт Нефф связывает боязнь кошек с одним из суеверий, касающихся корейского Нового года. В последнюю ночь старого года могучий злой дух принимает облик демонического кота, перемещаясь в поисках обуви, кото­рую люди оставили снаружи дома. Если он находит такую, он сует в нее лапы и таким образом оказывает влияние на судьбу ее владельца, которого в насту­пающем году ждут большие неприятности, а возможно — и смерть. Чтобы уберечься от подобного, обувь, даже изношенную, хранили в специальном ящике, чтобы кот не мог до нее добраться, а также жгли человеческие воло­сы, считая, что их запах отпугивает духа (Korea’s Feline Fears. http://english. ohmynews.com/articleview/article_view.asp?menu=c10400&no=381423&rel_ no=1 , 01 сентября 2008 г.).

По словам Е. Ким, связь кошки с потусторонним миром — один из са­мых устойчивых мифов в Корее. Корейцы верят, что за торчащий вверх хвост кошки держится дух умершего (отчего возникала традиция хвосты рубить). Она же обнаружила в антикварном магазине любопытный арте­факт: сшитая из тряпок черная кошка с двумя головами, без хвостов и с ошейниками на обеих шеях. При этом складывается ощущение, что рот кук­лы мазали кровью. Хозяин лавки не смог внятно объяснить суть предмета, но сказал, что использовалась эта штука в каких-то обрядах.

В массовом сознании 1990-х годов кошку часто связывали с потусторон­ним миром. Хотя она не упоминалась в связи с шаманскими действами, счи­талось, что в кошку может перевоплотиться душа убитой женщины, а дух убитой кошки может мстить убийцам. Автор усматривает в этом роль кино, в котором эта тема развита довольно сильно.

Многие мои респонденты отмечают, что рационально объяснить свою неприязнь к кошкам корейцы не могут (http://polusharie.com/index. php?topic=79937.0). Это подсознательный панический страх, и в 1990-е и я, и мои респонденты видели, как при виде бродячего кота корейцы пятились назад, пытались спрятаться или издавали крики ужаса. Е. Ким шутит, что для многих корейцев кошка страшнее тигра, потому что тигр в зоопарке, в клетке сидит, а кошек иногда можно увидеть на улице.

Однако, если собрать различные мнения о том, что стоит за нелюбовью к кошкам, получается довольно забавная палитра.

• Кошка — это грязное и заразное животное, которое роется в мусор­ном баке; животное — паразит, которое ближе к крысе и иным город­ским паразитам, чем к домашним животным.
• Человек и животное в одном доме — неудобно. Смотреть на кошек приятно, особенно на картинках, но кошка в доме — ничего хорошего.
• Кошка страшная, особенно ее глаза; если кошку обидеть, то потом она тебе обязательно жестоко отомстит, поэтому страшновато. Когти у них же.
• Существовал распространенный миф о том, что кошачьи волосы мо­гут проникать в матку, препятствовать беременности и повреждать плод. Сегодняшняя молодежь, правда, его уже не знает.
• Людей раздражают кошачьи концерты. А еще — аллергия на шерсть.
• Кошки писают в туфли, а у человека они могут быть одни (вот, воз­можно, некое рациональное объяснение того, как именно «демониче­ский кот» влияет на будущее людей);
• Кошка — это символ Японии (манэки — нэко), а в Японии не может быть ничего хорошего. Такое заключение — результат мощного анти- японизма корейского государственного мифа.
• Нелюбовь к кошкам связывают с большим распространением в Корее христианства, считая антипатию к ним характерной чертой данной религии и вспоминая черную кошку как признак ведьмы.
• Возможно, таким способом корейцы «вымещали на кошках» свой страх перед тиграми, которые вплоть до начала ХХ в. представляли собой определенную проблему.

Кроме того, автор обращает внимание на исследования Р. Дарнтона (RobertDarnton. The Great Cat Massacre and Other Episodes in French Cultural History. N.Y.: Basic Books, 1984), разбиравшего социальные причины издева­тельства над животными как механизма вымещения агрессии. Подростки, представители низших социальных слоев и им подобные мучают животных, сублимируя свои комплексы и свое чувство протеста. К сожалению, в этом смысле кошка оказывается наиболее доступной жертвой, В отличие от со­баки ей труднее нанести обидчику серьезный вред. Плюс — она не имеет статус кормилицы, который есть у коров, лошадей и т. п.

Е. Штефан отмечает, что за 16 лет, которые он провел в Корее, отношение к кошкам меняется. Если раньше его респондентки в один голос говорили, что кошки — это очень страшно; сегодня (опрос от 2013 г.) среди молодежи положительные отзывы, пожалуй, превалируют: кошки — это скорее мило. Сделанная им же попытка собрать наиболее распространенные ассоциации на слово «кошка» дает следующее: хитрый; мягкий; ответственность (хо­зяина за животное); ест мышей; поговорка «спокойная/порядочная на вид кошка первой прибегает на кухню» (кор 얌전한고양이가부뚜막에먼저올라간다) что-то вроде русской «в тихом омуте черти водятся»); Россия (много кошек и собак); маленький тигр; женщина (Catwoman, Женщина-кошка).

Признаком большого позитивного сдвига в сторону хорошего отноше­ния к кошкам является разнообразная реклама с участием кошек, нацелен­ная на молодежную аудиторию: реклама телефонов, интернет-шоппинга, фотоаппаратов, телефонных компаний. Много кошачьей темы в одежде и аксессуарах, причем это не известный бренд «Хелло Китти», а самые разно­образные милые и весёлые котики.

В телефонах есть как картинки для экрана и котики, и кошачьи следы, бегающие по экрану. Есть очень популярные детские песни про кошек и тан­цы, которым учат в детском саду. Появляются и попытки сочетать нужды домашней кошки и ее хозяина. В 2013 г. один из корейских дизайнеров Мин Сон Чжи разработал «кошко-оптимизированный диван» с полыми валика­ми, внутри которых кошки могли бы перемещаться и прятаться.

На взгляд автора, на изменение отношения к кошкам повлиял ряд фак­торов. Во-первых, это растущий уровень жизни, который, с одной стороны, позволил увеличить семейные расходы, а с другой — повлиял на механизмы замещения агрессии, так что кошка перестала быть ее типичным объектом. Во-вторых, рост урбанизации и демографический переход меняют модель взаимоотношений кошки и человека, так что она оказывается в нише до­машнего питомца. В-третьих, сказывается влияние культуры глобализации, где играет свою роль общее отношение к домашним животным, включающее в себя и благотворительность по отношению к бродячим. Пример: когда в конце июля 2011 г. 29-летний Ким Чен Хен разбился насмерть, спасая кошку из охваченного огнем здания в городе Сокчхо, корейские интернет-пользо­ватели начали кампанию за то, чтобы пожарного похоронили на Националь­ном кладбище в Сеуле, предназначенном для погребения героев страны. По закону такое право имеют только те пожарные, которые погибли, спасая лю­дей. Тем не менее многие корейцы, а в особенности защитники прав живот­ных, настаивают на том, что Ким достоин такого захоронения. Кроме того, активисты собрали 1,6 млн вон (1,5 тыс. долл.) и передали их беременной вдове Кима. Таким способом они решили выразить благодарность от имени тех, «кто не может говорить» (http://lenta.ru/news/2011/08/04/korean/) .

Отдельно надо сказать про «кошачьи кафе». Впервые они появились в 1998 г. на Тайване, начав распространяться по Азии в середине 2000-х. Это явление кажется автору маркером целого ряда процессов, куда входят и де­фицит общения в разделенном обществе в целом, и комплекс проблем, свя­занных с невозможностью держать кошку дома, и распространяющиеся ме­тодики терапии с помощью животных, нацеленные как минимум на снятие стресса и выработку определенных навыков социализации.

Обычно такое кафе — это место, куда приходят не столько поесть (меню в основном состоит из напитков в закрытой таре и каких-то снеков), сколько поиграть с кошками разных пород и цветов, не боясь заразиться всякими болезнями. Кошкам запрещается делать больно, кормить их человеческой едой или будить, если они спят.

Встречаются как породистые кошки, так и взятые из приютов беспо­родные, и популярное кафе может насчитывать 30-40 хвостов, которые там постоянно живут. За дополнительную плату кошек можно покормить спе­циальной едой, но обычно за вступительный взнос в 7-8 тыс. вон (меньше 10 долл.) можно провести в таком кафе хоть несколько часов. Их аудито­рия — или молодежь, или иностранцы, или, реже, богема, для которой это способ подчеркнуть свою неприверженность отжившим традициям.

В 2000-х в таких кафе работали в основном волонтеры, а сами кафе частич­но возникали в связке с приютами, и большинство моих респондентов уве­рено в том, что эти заведения вряд ли приносят большой доход. По мнению Е. Ким, даже учитывая волонтеров в персонале и минимальную стоимость аренды помещений, прокормить целую стаю котов, сделать им все необходи­мые прививки, обустроить им лежанки с подогревом, туалеты с наполните­лем, поилки и т. п. на вырученные 100-150 тыс. вон в день невозможно.

В 2010-е аудитория кото-кафе, по словам респондентов, стала более раз­нообразной, а число таких кафе резко возросло. Теперь, чтобы попасть туда, не нужно ждать очереди или записываться заранее. Это понятно, так как рас­тет число любителей кошек, у которых нет возможности завести животное.

Кошки в кино

Появление кошек как персонажей в корейском кинематографе связано с обработкой японской моды на кино о кайбё — демонических кошках, кото­рые превращаются в мстительных духов, отведав кровь убитого хозяина. Та­кие кошки могут летать, дышать огнем, принимать облик убитых ими людей, но обычно легко опознаются благодаря любви к рыбе, кошачьей пластике и привычке умываться языком.

В рамках борьбы с японским культурным влиянием Корея до конца 1990-х не пропускала на свой рынок японскую музыкальную и кинопродук­цию, часто делая собственные ремейки ее удачных проектов. Не обошло это поветрие и популярные в середине 1960-х годов японские фильмы про кай­бё, которые тоже стали жертвой «корейского копирования».

Впервые кошка-призрак появилась в корейском фильме 1965 года «Дья­вольское убийство» (реж. Ли Ён Мин). Там добродетельная молодая женщи­на была обезображена и убита свекровью и ее экономкой. Ее замуровывают в стену вместе с кошкой, после чего кайбё начинает мстить убившей ее се­мье. Фильм запомнился критикам сценой, когда кайбё, приняв облик убитой бабушки, вылизывает своих внуков перед тем, как запустить в них зубы.

В 1970 г. выдающийся корейский режиссер Син Сан Ок (тот самый, ко­торого потом похитили в КНДР) снял лучший корейский фильм с кошкой- призраком под названием «История привидения времен династии Чосон» (кор. «Ичжо Кодам»). Автору его сюжет частично напоминает известную японскую историю про «кошку из замка Набэсима», по которой в Японии было снято несколько фильмов. Король Ёнсан, заглядываясь на жену мо­лодого чиновника Ян Пхиль У, фальшиво обвиняет его в измене и казнит. Чтобы избежать насилия, женщина закалывается и просит свою любимую кошку напиться ее крови и отомстить за смерть ее супруга, после чего на­ложниц принца или дворцовую стражу начинают находить мертвыми. Друг покойного вместе с буддийскими монахами расследует дело. В фильме при­сутствуют как классический призрак, появление которого сопровождается мяуканьем, так и гигантские кошачьи лапы, а некоторые режиссерские и операторские решения делают этот фильм предтечей ужастика «Звонок».

В 1983 г. был снят ремейк этого фильма. Хотя имена и некоторые сю­жетные линии были изменены, история кошки-призрака осталась без из­менений. (Supernatural Cats in Korean Cinema //http://www.koreanfilm.org/ tom/?p=2834, 13th July 2011).

В 2011 г. тема кошки была использовала в одноименном корейском филь­ме ужасов (у нас он демонстрировался под названием «Кот: глаза, которые видят смерть»), однако, с точки зрения автора, кошачья тема не была там раскрыта должным образом. Кино продолжает традиции японских фильмов о проклятье, используя характерный для них образ «маленькой мертвой де­вочки с челкой на пол-лица». Собственно, в одном из подобных фильмов («Проклятие», яп. «Дзю-он») также происходило слияние убитого ребенка с убитой кошкой в мстительного призрака. Так или иначе, «главным монстром этого фильма» является не кошка-демон, а призрак маленькой девочки, ко­торая ходила играть с кошками в подвал большого дома и оказалась там за­мурованной после того, как его владельцы решили избавиться от бродячих кошек, перекрыв все входы в подвал. Таким образом, здесь наблюдается сво­его рода инверсия мифа о демоническом коте, когда призрак человека мстит тем, кто дурно обращался с кошками или был связан с ее историей жизни. (http://www.kinopoisk.ru/film/587539/). Помимо классического сюжета ужа­стика фильм частично поднимает темы дурного обращения с животными. Это и вымещение агрессии, и потребительский подход, когда кошку можно взять, наиграться с ней, а потом сдать ее на усыпление.

Новым трендом, однако, являются фильмы, где кошка не выступает в качестве монстра. Таков демонстрировавшийся в России короткометраж­ный фильм «Бродячие кошки» (кор. 도둑고양이들) (http://www.the-village. ru/village/weekend/events/111237-k-shorts-2012) . Автор фильма, студент Мин Бён У сделал «Бродячих кошек» на карманные деньги и при помощи приятеля и знакомого четвероногого — и тут же выиграл приз на фести­вале фильмов, снятых на телефон, к которому прилагались 10 тыс. долл. и новый iPhone 4. Фильм рассказывает о молодом человеке, который после разрыва со своей девушкой прикормил бродячую кошку, и она какое-то время жила у него дома. Однако он не получал от нее должного внимания, после чего стал кормить ее снаружи, выдавая все меньше и меньше корма, пока она не перестала приходить к его двери. Понятно, что отношения ге­роя с кошкой рассматриваются через призму отношения героя с бывшей девушкой, с которой герой постоянно ее сравнивает — будь то привычка ухаживать за собой или выпрашивать еду и внимание. Однако из живот- ного-парии кошка стала уже героем фильма и вызывает скорее интерес и сочувствие.

В том же 2011 г. на экраны РК вышел полнометражный (76 мин.) доку­ментальный фильм «Танец кошки», посвященный бродячим котам. Два рас­сказчика, в том числе относительно известный поэт и путешественник Ли Ён Хан, автор книги «Привет, спасибо кошкам», рассказывают о своем опы­те общения с бродячими кошками и снимают их на камеру. Они дают кош­кам условные клички, следят за их жизнью, периодически подкармливают. Фильм рассказывает о том, как постепенно и рассказчики, и люди, у которых они берут интервью на улице, изменяют свое отношение к кошкам в лучшую сторону (http://asiandramadownloads.com/korean-movie/dancing-cat/).

Автору, который тоже подкармливает бродячих котов, живущих в опре­деленных местах, хорошо понятен такой жанр, когда «фильм о животных» перенесен в реалии мегаполиса и сдобрен большой долей сочувствия.

Подводя итоги, можно сказать, что хотя в жизни корейских кошек хва­тает проблем, негативное отношение к ним, сформированное под воздей­ствием ряда пережитков традиционного сознания, под влиянием требова­ний времени начинает меняться в лучшую сторону.

Литература

Darnton R. The Great Cat Massacre and Other Episodes in French Cultural History. N.Y.: Basic Books, 1984 Hulbert H. The Passing of Korea, NY, 1906.

Korea’s Feline Fears. URL:http://english.ohmynews.com/articleview/article_view.

asp?menu=c10400&no=381423&rel_no=1 (дата обращения: 01.09.2008).

Letters from Joseon. 19-th Century Korea through the Eyes of an American Ambassador’s Wife. Written and Compiled by Robert Neff. Seoul, 2012.

Stray cat strut: Korea’s feral felines // URL:http://koreajoongangdaily.joins.com/news/article/article.aspx?aid=2976702 Supernatural Cats in Korean Cinema // URL:http://www.koreanfilm.org/tom/?p=2834 (дата обращения: 13.07.2011).

TheMiseryofCatsin Korea // URL:http://saynotodogmeat.net/2013/11/26/the-misery-of- cats-in-korea/ (дата обращения: 26.11.2013).

Осетрова М. Собачье дело // Сеульский Вестник, № 139. С. 7, 12.

Приложение

 

Примеры котиков в рекламе косметики

(фото взяты из блога http://korean—beauty.livejournal.com/2196.html):

 

Источник: Новые тенденции социокультурных изменений в корейском и рос­сийском обществах / отв. ред. Р. К. Тангалычева, В. В. Козловский — СПб.: Скифия-принт, 2015 — 420 с.

ISBN 978-5-98620-140-5