Рога для императора или расправа над казнокрадами.
Широко известно,что у Петра Первого была фаворитка Анна Монс. Царь подумывал о браке с любимой женщиной. Он даже подарил Анхен новый дворец для будущего семейного гнездышка.Обрадованная Анна сентиментально клялась в вечной любви.
На самом деле она Петра не любила.
Ей нужно было устроить судьбы свою и близких. Спекулируя вниманием царя, мать и дочь вкупе с родней занялись внешнеторговыми спекуляциями.Клан Монсов стремительно обогащался,а влюбленный Петр ничего не замечал.«Кукуйская царица»,как прозвали Анхен в народе,настолько была уверена в своей власти над Петром,что позволила завести себе любовника - саксонского посланника Кенигсека.Случайно узнав об измене «верной до смерти», Петр рассвирепел.Он отнял у изменщицы всю недвижимость,а саму ее засадил под домашний арест, запретив даже выходить в церковь. Со свойственной ему решительностью Петр прервал эту связь, как только убедился в неверности Анны.
В то же время он приблизил к себе ее брата - Виллима Монса, сделав его сперва своим генерал-адъютантом, а затем,в начале 1716 года, камер-юнкером ко двору государыни царицы Екатерины Алексеевны. В его руках сосредоточились дела по управлению сел и деревень,состоявших за государыней.В его ведении были управляющие и приказчики этих волостей, а также игуменьи тех обителей, которые находились под особым покровительством царицы. В скором времени стали присылать ему отчеты по имениям, по монастырям, сметы приходов и расходов; у него просили доклада о тех или других распорядках перед государыней.Принятие на службу в ведомства государыни,суд и расправа над ними, назначение жалования, наград и вспомоществования, отставка дворцовых чиновников и служителей государыни, - все это стало зависеть от Монса. Через него стали проходить и все челобитные на имя государыни, различные просьбы. И все это он должен был делать не иначе как состоя неотлучно при государыне. Видимо, в этот период и сложились между Монсом и Екатериной те взаимоотношения, которые привели впоследствии Монса на плаху.
Есть ли фактические, документальные свидетельства об этой тайной (правда говорят, что это было тайной только для самого Петра) любви? Таких свидетельств нет. Но что Монс бесспорно владел в это время сердцем Екатерины Алексеевны, об этом можно судить из того необыкновенного значения, какое он получил при ее дворе. Это значение, власть и сила сознавались уже всеми не только знатными придворными, но даже последними из дворцовых служителей и служительниц. Все как нельзя лучше видели источник этой силы: он заключался в любви к нему Екатерины.
Переберем ворох писем в Виллиму Ивановичу за эти годы, и мы в шумихе льстивых заверений в дружбе, любви и уважении к Монсу - не только со стороны птенчиков, но уже со стороны крупных птенцов Петра - найдем несомненное доказательство, что все эти заверения, обещания, наконец, взятки не могли растачаться обыкновенному любимцу; то был настоящий фаворит, владевший не только сердцем, но и волей своей обожательницы ...
Среди многих ходатайств, которые разрешал Монс, было и дело Иоанна-Эрнеста-Бирона.
Человек незнаемый,принадлежавший к «бедной фамилии, не смевший к шляхетскому стану мешаться», Бирон оставил родину и поселился в Книгсберге для слушания академических курсов; ленивый, неспособный,он вдался в распутство и в 1718 г.попал в тюрьму за участие в уголовном преступлении.Монс еще в бытность в Кенигсберге познакомился с молодым развратником. Знакомство это , не делавшее чести Виллему Ивановичу, оказалось спасительным для Бирона. Можно положительно сказать, что, не явись Монс заступником, - Бирон, раз ставши на дорогу беспутства и разврата, сгинул бы в прусских тюрьмах. После освобождения Бирон оставил Кенигсберг и отправился в Россию, в обеих столицах он встретил к себе полное пренебрежение, но в Митаве, при дворе вдовствующей герцогини Анны Иоанновны, ему улыбнулась фортуна...
Карьера же Монса закончилась после того,как Петру было подослано подметное письмо,в котором указывалось на взяточничество.Строгое расследование,проведенное самим Петром, подтвердило приведенные в письме факты,но одновременно и открыло глаза Петру на взаимоотношения Екатерины и Монса.Несмотря на заступничество Екатерины Монсу рта связь стоила головы. С самой же Екатериной Петр провел очень крутой разговор, содержание которого нам неизвестно. Ясно одно, что после этого отношения Петра к Екатерине резко изменились. Во всяком случае он изменил своё решение о наследовании престола Екатерине. Завещания он не оставил...
Так переплелись судьбы фаворитки Петра и фаворита его супруги,а попутно и будущего фаворита Анны Иоанновны,а затем и правителя России при Анне Леопольдовне. Остаётся только удивляться, кто же правил Россией ?..
Однако, не всё так просто с делом Веллима Монса. Есть основательные сомнения в романтической версии "преступления", на все лады обыгранной историками и беллитристами.
ПРИ ЧЁМ ЖЕ ЗДЕСЬ ЛЮБОВЬ?
Те и другие сетуют на то, что в сохранившихся документах нет даже намека на роман императрицы с камергером. Существует и объяснение: Петр де наплевал на намеки в протоколах дабы не осрамиться в глазах современников и потомков.
На взгляд автора, никакого романа не было ибо слухи трехсотлетней давности к делу не пришьешь. Петр тем более не интересовался нашим мнением. В ходе расследования открылось такое, перед чем меркнет факт супружеской неверности.
За два дня до экзекуции в Санкт-Петербурге было объявлено под страхом наказания заявить о себе тем, кто давал взятки Виллиму и Модесте Монсам и их подельникам. В приговоре были перечислены фамилии взяткодателей. Они же значились в «росписи взяткам», прибитым к столбам у эшафота.
Среди них были Меншиков, Апраксин, князья Долгоруковы и Черкасские, княгиня Гагарина, граф Головкин, Артемий Волынский, Бестужев-Рюмин, Шувалов, Бирон, баронесса Шафирова, царевна Прасковья Ивановна и другие.
Страх был настолько велик,что даже после смерти царя, последовавшей через 2 с
половиной месяца,в Сенат приходили с повинной представители правящей элиты. У всех были перед глазами примеры расправы Петра с казнокрадами.
Так, сенаторам князю Волконскому и Опухтину жгли языки раскаленным железом, вице-губернаторов Санкт-Петербурга и Воронежа Корсакова и Колычева публично секли кнутом, сибирского губернатора князя Гагарина повесили, обер-фискала Нестерова колесовали живьем... Архангельский вице-губернатор Курбатов умер под следствием, а бравшего взятки при расследовании его преступлений майора Волконского расстреляли. Сам Светлейший князь Меншиков висел между небом и землей.
Петр вел отчаянную борьбу с хищениями, принявшими в последние годы его царствования такой размах, что угрожали самому существованию страны. Из-за них страдали экономика, реформы, общество, армия... Россия погружалась в хаос и разорение.
Причину этого очевидец, француз Кампредон, объяснял так: «Вообще Россия гораздо менее разоряется от уплачиваемых народом податей, чем от лихоимства тех лиц, на которых возложена обязанность собирать эти подати». А хорошо осведомленный немец Вебер прямо указывал,что из 100 собранных рублей налога лишь 30 поступают в казну, а «остальные чиновники делят между собой за труды свои». Причем формы поборов становятся все изощреннее.
Вороватый завхоз поставил царя в неловкое положение: мало того, что он оказался окруженным хапугами, так и в его семье завелась их покровительница, а сам он стал игрушкой в руках жены. Этим и объясняется суровая расправа с Виллимом Монсом.
Сохранился рассказ современников о том, как Петр отвез Екатерину на место казни Монса и продемонстрировал ей голову, насаженную на шест.Тело несчастного привязали к специальному колесу, которое выставили для всеобщего обозрения. Посмотрев на останки бывшего дамского угодника,императрица с печалью сказала: «Как грустно, что у придворных может быть столько испорченности».
В то же время он приблизил к себе ее брата - Виллима Монса, сделав его сперва своим генерал-адъютантом, а затем,в начале 1716 года, камер-юнкером ко двору государыни царицы Екатерины Алексеевны. В его руках сосредоточились дела по управлению сел и деревень,состоявших за государыней.В его ведении были управляющие и приказчики этих волостей, а также игуменьи тех обителей, которые находились под особым покровительством царицы. В скором времени стали присылать ему отчеты по имениям, по монастырям, сметы приходов и расходов; у него просили доклада о тех или других распорядках перед государыней.Принятие на службу в ведомства государыни,суд и расправа над ними, назначение жалования, наград и вспомоществования, отставка дворцовых чиновников и служителей государыни, - все это стало зависеть от Монса. Через него стали проходить и все челобитные на имя государыни, различные просьбы. И все это он должен был делать не иначе как состоя неотлучно при государыне. Видимо, в этот период и сложились между Монсом и Екатериной те взаимоотношения, которые привели впоследствии Монса на плаху.
Есть ли фактические, документальные свидетельства об этой тайной (правда говорят, что это было тайной только для самого Петра) любви? Таких свидетельств нет. Но что Монс бесспорно владел в это время сердцем Екатерины Алексеевны, об этом можно судить из того необыкновенного значения, какое он получил при ее дворе. Это значение, власть и сила сознавались уже всеми не только знатными придворными, но даже последними из дворцовых служителей и служительниц. Все как нельзя лучше видели источник этой силы: он заключался в любви к нему Екатерины.
Переберем ворох писем в Виллиму Ивановичу за эти годы, и мы в шумихе льстивых заверений в дружбе, любви и уважении к Монсу - не только со стороны птенчиков, но уже со стороны крупных птенцов Петра - найдем несомненное доказательство, что все эти заверения, обещания, наконец, взятки не могли растачаться обыкновенному любимцу; то был настоящий фаворит, владевший не только сердцем, но и волей своей обожательницы ...
Среди многих ходатайств, которые разрешал Монс, было и дело Иоанна-Эрнеста-Бирона.
Человек незнаемый,принадлежавший к «бедной фамилии, не смевший к шляхетскому стану мешаться», Бирон оставил родину и поселился в Книгсберге для слушания академических курсов; ленивый, неспособный,он вдался в распутство и в 1718 г.попал в тюрьму за участие в уголовном преступлении.Монс еще в бытность в Кенигсберге познакомился с молодым развратником. Знакомство это , не делавшее чести Виллему Ивановичу, оказалось спасительным для Бирона. Можно положительно сказать, что, не явись Монс заступником, - Бирон, раз ставши на дорогу беспутства и разврата, сгинул бы в прусских тюрьмах. После освобождения Бирон оставил Кенигсберг и отправился в Россию, в обеих столицах он встретил к себе полное пренебрежение, но в Митаве, при дворе вдовствующей герцогини Анны Иоанновны, ему улыбнулась фортуна...
Карьера же Монса закончилась после того,как Петру было подослано подметное письмо,в котором указывалось на взяточничество.Строгое расследование,проведенное самим Петром, подтвердило приведенные в письме факты,но одновременно и открыло глаза Петру на взаимоотношения Екатерины и Монса.Несмотря на заступничество Екатерины Монсу рта связь стоила головы. С самой же Екатериной Петр провел очень крутой разговор, содержание которого нам неизвестно. Ясно одно, что после этого отношения Петра к Екатерине резко изменились. Во всяком случае он изменил своё решение о наследовании престола Екатерине. Завещания он не оставил...
Так переплелись судьбы фаворитки Петра и фаворита его супруги,а попутно и будущего фаворита Анны Иоанновны,а затем и правителя России при Анне Леопольдовне. Остаётся только удивляться, кто же правил Россией ?..
Однако, не всё так просто с делом Веллима Монса. Есть основательные сомнения в романтической версии "преступления", на все лады обыгранной историками и беллитристами.
ПРИ ЧЁМ ЖЕ ЗДЕСЬ ЛЮБОВЬ?
Те и другие сетуют на то, что в сохранившихся документах нет даже намека на роман императрицы с камергером. Существует и объяснение: Петр де наплевал на намеки в протоколах дабы не осрамиться в глазах современников и потомков.
На взгляд автора, никакого романа не было ибо слухи трехсотлетней давности к делу не пришьешь. Петр тем более не интересовался нашим мнением. В ходе расследования открылось такое, перед чем меркнет факт супружеской неверности.
За два дня до экзекуции в Санкт-Петербурге было объявлено под страхом наказания заявить о себе тем, кто давал взятки Виллиму и Модесте Монсам и их подельникам. В приговоре были перечислены фамилии взяткодателей. Они же значились в «росписи взяткам», прибитым к столбам у эшафота.
Среди них были Меншиков, Апраксин, князья Долгоруковы и Черкасские, княгиня Гагарина, граф Головкин, Артемий Волынский, Бестужев-Рюмин, Шувалов, Бирон, баронесса Шафирова, царевна Прасковья Ивановна и другие.
Страх был настолько велик,что даже после смерти царя, последовавшей через 2 с
половиной месяца,в Сенат приходили с повинной представители правящей элиты. У всех были перед глазами примеры расправы Петра с казнокрадами.
Так, сенаторам князю Волконскому и Опухтину жгли языки раскаленным железом, вице-губернаторов Санкт-Петербурга и Воронежа Корсакова и Колычева публично секли кнутом, сибирского губернатора князя Гагарина повесили, обер-фискала Нестерова колесовали живьем... Архангельский вице-губернатор Курбатов умер под следствием, а бравшего взятки при расследовании его преступлений майора Волконского расстреляли. Сам Светлейший князь Меншиков висел между небом и землей.
Петр вел отчаянную борьбу с хищениями, принявшими в последние годы его царствования такой размах, что угрожали самому существованию страны. Из-за них страдали экономика, реформы, общество, армия... Россия погружалась в хаос и разорение.
Причину этого очевидец, француз Кампредон, объяснял так: «Вообще Россия гораздо менее разоряется от уплачиваемых народом податей, чем от лихоимства тех лиц, на которых возложена обязанность собирать эти подати». А хорошо осведомленный немец Вебер прямо указывал,что из 100 собранных рублей налога лишь 30 поступают в казну, а «остальные чиновники делят между собой за труды свои». Причем формы поборов становятся все изощреннее.
Вороватый завхоз поставил царя в неловкое положение: мало того, что он оказался окруженным хапугами, так и в его семье завелась их покровительница, а сам он стал игрушкой в руках жены. Этим и объясняется суровая расправа с Виллимом Монсом.
Сохранился рассказ современников о том, как Петр отвез Екатерину на место казни Монса и продемонстрировал ей голову, насаженную на шест.Тело несчастного привязали к специальному колесу, которое выставили для всеобщего обозрения. Посмотрев на останки бывшего дамского угодника,императрица с печалью сказала: «Как грустно, что у придворных может быть столько испорченности».
Свежие комментарии