Взятие Трои Гераклом ( из книги " Геракл без галстука")

Глава 17

ВЗЯТИЕ ТРОИ

Привычка греков ходить друг на друга войной рано или поздно, но неминуемо должна была привести к тому, что в ряду мелких, средних и крупных сражений возникнет такое, которое получит право называться величайшим из всех случавшихся в ойкумене. То, в котором примет участие самое большое количество воинов, в котором больше всего их погибнет и в результате которого будет захвачена самая большая добыча. Такой войной стал поход союза греческих полисов против Трои, эллинского форпоста в Азии.

Греки воевали друг с другом постоянно. Могло меняться число участников военного конфликта и состав противоборствующих сторон, но сами военные действия не прекращались практически никогда. В разных союзах против разных противников греки рубили друг друга почем зря, имея при этом две благородные цели: наживу и моральное удовлетворение. И, как правило, чем больше была нажива, тем сильнее ощущалось и моральное удовольствие.

Троя в описанные Гомером времена была самым богатым греческим городом, расположенным вне Греции. Формально, с точки зрения современного человека, этот поход был вроде того, как если бы жители Москвы, Санкт-Петербурга, Твери, Владимира. Мурманска и прочих собрались, погрузились на баржи и все вместе отправились грабить Калининград. Но в действительности никакой национальной общности в те времена еще не сформировалось и ограбить соседний город было жизненно важно. Иначе когда-нибудь он обязательно ограбит тебя. Поэтому парни, сумевшие для похода на сильного врага собрать в один кулак полуостров и прилегающие к нему острова, действительно заслуживали права называться героями.

Кроме главного – кражи жены спартанского царя Менелая – можно насчитать еще с десяток поводов для начала Троянской войны, но реальная причина была одна. Как и все последующие годы, растянувшиеся от Геракла до наших дней, люди на войне гибли за металл. Стоящая в экономически выгоднейшем месте, торгующая одновременно и с Европой и с Азией, держащая под контролем важнейший путь из Средиземного моря в Черное, богатеющая с каждым днем Троя казалась чертовски лакомым куском. И повод для похода мог быть любым: расхождение во взглядах на наличие жизни на Марсе, дискуссия о пределе числа пи или спор на тему: «Станет ли Россия когда-нибудь чемпионом мира по футболу?».

Поход объединенного контингента греческих войск на Трою пиарило столько уважаемых людей, что шансов попасть даже в конец этой славной линейки: Гомер, Шлиман, Брэд Питт и так далее по списку – практически нет. Поэтому о подробностях троянской битвы народов будет разумней умолчать, разве что лишь бегло коснувшись ее кончиком пера. Греки приплыли в Азию на флотилии из десяти тысяч кораблей, десять лет геройствовали у стен неприступной твердыни, взяв ее, в конце концов, лишь хитростью. И за это стали известны, уважаемы и славны. Потому что мало кто помнил, что всего за четверть века до них Трою с куда меньшей помпой взял на щит Геракл.

Дело было так. Вернувшись в Фивы от Омфалы, герой сразу начал сколачивать группу поддержки для похода на Трою. Возможно, если бы не Геракл, то ни у кого даже и мысли бы не возникло, что построенные богами стены можно взять приступом. Он первый, кто подал эту полукрамольную идею и, что самое главное, доказал ее осуществимость на деле.

– Не боги горшки обжигают, – обогатил мировой фольклор еще одной идиомой Геракл, давая интервью местной радиостанции перед отплытием экспедиции.

Повидавший этих самых богов в самых разных жизненных положениях, он был уже напрочь лишен пиетета перед олимпийцами. И стоящее на троянских камнях клеймо «сделано Посейдоном» вызывало у героя священного трепета не больше, чем у современного россиянина надпись «адидас» на шапке или трусах, хотя три десятилетия назад обладатель артефакта с таким лейблом был бы в его глазах как минимум ровня Посейдону.

Собрать в поход сверхавторитетную банду, как в былые годы, у Геракла не получилось по объективным обстоятельствам. Кто-то из друзей по прежним экспедициям к этому времени женился, кто-то сидел, а кто и погиб. Как это случилось с одним из ближайших соратников Геракла Тесеем.

Вернувшись после освобождения из царства Аида, Тесей обнаружил, что его трон захвачен ставленником афинских олигархов Менесфеем, сыновья бежали из города, а сам он слишком слаб, чтобы, как в былые годы, пинками равноудалить по углам оппозицию. Поэтому Тесей счел за правильное временно отступить и в качестве места пребывания революционного штаба за границей избрал остров Скирос, где ему принадлежали шесть соток.

Ковать на ленинский манер переворот из-за рубежа у Тесея не получилось. То ли у олигархов были длинные руки, то ли правившего на Скиросе Ликомеда и в самом деле настолько заело нежелание делиться собственностью, но кончилось все плохо. Когда Тесей стоял над обрывом, размышляя, как ему реорганизовать Афины, присутствовавший при этом Ликомед попросту столкнул гостя со скалы. Главный герой столицы Греции, которым город гордится и по сей день, погиб, как котенок.

Главным помощником Геракла в походе на Трою стал Теламон. Вдоволь почудивший у себя на родине, ходивший на «Арго» за золотым руном и участвовавший в Калидонской охоте, он всегда оставался в тени более ярких звезд. Но время делало свое дело, и пробившийся сквозь поредевший строй героев солнечный луч упал и на Теламона. Мужчина вышел на первый план и даже сподобился протиснуться в подручные самого Геракла.

Что, впрочем, ему удалось не столько из-за собственной доблести, сколько благодаря подходящему происхождению. Отец Теламона, царь острова Эгина Эак в свое время участвовал вместе с осужденными Аполлоном и Посейдоном в строительстве троянской крепости. Они отлично справились бы и сами, но в таком случае построенное олимпийцами фортификационное сооружение было бы действительно неприступным. Что не самым лучшим образом отразилось бы на самомнении живущих за этими стенами троянцев. А, по мнению небожителей, человек должен все-таки иметь в душе определенную частичку страха божьего. Поэтому для реализации строительного проекта смертный был нужен позарез.

– Третьим будешь? – напрямую спросил Аполлон Эака, и отказаться было трудно.

Вся стройка была разделена на три части: Аполлон с Посейдоном возводили по своему отрезку, а Эак трудился на отведенном ему участке. Внешне отличить произведение божественных рук от продукта человеческих конечностей возможным не представлялось, поскольку дизайн-проект был общим, но внутренние особенности, очевидно, какие-то имелись.

В качестве тестирующих устройств госкомиссия, принимавшая объект по завершении строительства, использовала трех гадюк. Первых двух запустили вверх по стене на участках Посейдона и Аполлона, и, сорвавшись с кручи, пресмыкающиеся разбились вдребезги. А вот третья чешуйчатая успешно взобралась наверх по выстроенной под руководством Эака стенке, за что прораба, впрочем, журить не стали. Виданное ли дело – змеями качество работы проверять?! Но подвыпивший на банкете Аполлон авторитетно заявил, что вот из-за таких строителей Троя и падет. Причем падет неоднократно, и в ее взятии обязательно будут участвовать потомки Эака. Надо ли говорить, за какие заслуги Теламон попал в экспедицию Геракла?

В поход напросился и племянник героя Иолай, уже порядком озверевший от семейной жизни с Мегарой и готовый идти воевать куда угодно и с кем угодно, лишь бы подальше от свалившегося ему на голову счастья. Относящийся к неурядицам племянника с супругой как к своим, Геракл с пониманием подошел к вопросу и не препятствовал вербовке своего родственника на судно.

В итоге через месяц после начала сборов Геракл со товарищи всего на шести (!) кораблях отчалил и взял курс в сторону Трои. В отличие от шедших по его стопам греков, он не имел возможности не то что в течение десяти лет осаждать город, но даже и банальный сбор воедино троянских войск был бы для него если не гибелью, то большой проблемой. Поэтому и тактика героя строилась исключительно в расчете на внезапность и натиск. Но этот план провалился.

Даже на шести кораблях подойти к Трое незамеченными не получилось. Царя Лаомедонта кто-то (Геракл был уверен, что Гера) предупредил о нападении, и городские ворота заперли заблаговременно, тут же разослав по округе гонцов с приказом о всеобщей воинской мобилизации. По сути дела, у Геракла не осталось ни одного козыря, кроме собственной мощи и сомнительного Теламонова предназначения. Старик Гомер, предложи ему в этот момент написать эпическую поэму о Геракловой авантюре, ответил бы вежливым, как и положено интеллигентному человеку, но непреклонным отказом, произнеся нараспев что-нибудь вроде:

Тем не менее и при такой невыгодной диспозиции герой сразу после высадки бросил все силы на подготовку к штурму Трои, оставив прикрывать корабли полувзвод охраны под командованием известного экстрасенса Оиклея. В эту точку и нанес удар хитрый Лаомедонт. Обойдя штурмовую колонну за холмами, его коммандос внезапно напали на оставшихся у судов греков. Оиклей отбивался как мог, пытаясь вызвать по рации подкрепление. Но оно, в точном согласии с голливудским стандартом, пришло слишком поздно. Геракл развернул отряд и обрушился на врага с тыла, однако к этому моменту троянцы уже успели расправиться с немногочисленным охранением и пожечь все корабли.

Если бы на этом этапе экспедиции кто-то осмелился бы сунуться к старику Гомеру с просьбой взяться за ее пиар-сопровождение, тот, несмотря на всю свою интеллигентность, несомненно, отходил бы глупца посохом.

«Затерянные в Азии», – подумал Геракл, глядя на дымящиеся останки своих галер.

Теперь уже точно иного выхода, кроме как взять Трою приступом, у нападавших не оставалось. На подходе к городу Геракл разделил свою невеликую армию на две части. Одна – поменьше – вместе с ним пошла к главной стене, строенной Посейдоном, другая – побольше – во главе с Теламоном направилась в обход к части, возведенной его папашей.

Осажденные бились отчаянно, логично сосредоточив свои лучшие силы на той стороне, которую штурмовал лично Геракл. Там же, где воительствовал Теламон, сопротивление было явно послабее, и благодаря то ли этому, то ли, действительно, семейному проклятью, но отряд этого парня ворвался в город раньше бойцов главнокомандующего. За что сам Теламон едва не поплатился головой.

Геракл взошел на неприступную Посейдонову стену, когда отряд Теламона уже рубился в Трое, и очень переживал, что его, величайшего героя Греции, умудрился обскакать какой-то заштатный хлыщ. Поэтому, оказавшись в ходе уличного боя неподалеку от Теламона, испытал сильное желание сунуть этому прощелыге дубиной разок другой, чтобы избавиться от неприятного ощущения в груди. Но, изрядно потертый калач. Теламон непонятно каким образом уловил настроение патрона и, бросив рубать троянцев, принялся вдруг громоздить один на другой вывалившиеся из стены камни. Этим неадекватным приступом созидательного рвения среди набирающего обороты погрома был удивлен даже видавший виды Геракл.

– Строю алтарь Гераклу-победителю, – перекрывая звуки боя, заорал опытный подхалим. – Делайте пожертвования!

Чем не только спас свою шкуру, но и удостоился права возглавить трехдневный грабеж захваченного мегаполиса.

Видимо, спонтанно заложенный алтарь был все же достроен, поскольку помимо всего прочего в награду Теламону досталась еще и царская дочь Гесиона, из-за которой, собственно говоря, и разгорелся весь сыр-бор. Лаомедонт и его неблагородные сыновья, зажавшие честно заработанных Гераклом лошадок, были приведены в исполнение. В живых остался лишь младшенький Подарк, пытавшийся некогда со своим робким нытьем «Ну может отдадим, нехорошо как-то» выступить в защиту прав трудового Геракла. Кстати сказать, самих летучих кобылиц в поверженной Трое так и не нашли. Все сошлись во мнении, что лошади погибли при пожаре. Либо, украденные под шумок, они осели в одной из частных коллекций, так как больше за многовековую историю их след ни разу не обнаружился.

Взяв город на щит и разобравшись со своими обидчиками, Геракл, подобно американским войскам в Ираке, столкнулся с совершенно неожиданной проблемой. Сидеть даже в таком чудесном месте, как Троя, ему самому было в лом, а покоренным царством должен был кто-то управлять. И этим кем-то явно должен был стать кто-то из местных, читай – легитимных, персонажей.

В итоге была быстренько прокручена схема с покупкой Гесионой на невольничьем рынке случайно узнанного в толпе невольников собственного брата Подарка (легенда была разработана пиар-агентством «Новый Илион»). Узнав об этом, Геракл, в соответствии с замыслом пиарщиков, расчувствовался и назначил спасенного волей богов парня на должность троянского царя. Тот согласился, сменил оскверненное имя на «Приам», что означало «выкупленный», и пошел царствовать. Таким образом, Геракл получил на ключевом посту сильного города-государства признанного народом, но признательного ему лично человека. Чем, впрочем, ни разу так и не воспользовался.

После отбытия Геракла со товарищи восвояси Приам начал налаживать мирную жизнь, поднимать хозяйство, стабилизировать экономику. Женился сначала на Арисбе, затем на Гекубе, нажил кучу детей, в том числе и скандально знаменитых Париса с Гектором. В общем, планомерно делал то, что привело, в конце концов, к всемирно известной войне, погубившей и его самого, и воссозданный им великолепный город. Но это уже совсем другая история, и она началась много позже того, как Геракл поднял паруса на конфискованных галерах и взял курс на Грецию. Немало походивший за свою жизнь по морям и волнам, Геракл никогда не беспокоился о попутном ветре или спокойном море. Имея протекторат в верхах, он всегда был обеспечен и тем и другим, благодаря чему плавание с ним считалось в Элладе не более опасным, чем поездка за город к цыганам. Хотя сам по себе выход в открытое море для современников героя был экстримом покруче нынешних отвязных турпоходов Федора Конюхова. Не случайно в ту пору считалось, что люди делятся на живых, мертвых и тех, что плывут по морю. Покидая берег, никто не был уверен, что ступит на него снова.

Однако прежде, не имея (из опасений поставить под сомнение репутацию героя) возможности помогать Гераклу физически, Зевс регулярно делал хотя бы то малое, что было в его силах. Обеспечивал сына в процессе совершения подвигов благоприятными климатическими условиями. Поэтому Геракл был сильно удивлен, увидев надвигающуюся на его корабли бурю.

И без большого ума было ясно, что это все неспроста, что в верхах против героя сплетена очередная интрига. Оборотная сторона близости к племени небожителей очень часто оказывалась весьма несимпатичной. Хотя в принципе дружить с богами было полезно, в чем мы неоднократно могли убедиться. А во время морских путешествий такая дружба могла стать залогом не только жизни и смерти.

Сухопутным крысам это понять трудно, но у всех греков перед глазами стоял пример купца Дексикриона, сколотившего всего за один морской круиз состояние на дружбе с Афродитой, к деньгам и морю, казалось бы, имевшей самое отдаленное касательство.

Неизвестно, на какой почве сошлись торговец и богиня любви, но однажды перед самым отплытием Дексикриона с Кипра на родину девушка дала купчине ценный совет. Как выразились бы современные аналитики, «слила инсайдерскую информацию о дефолте». Ей же самой и организованном.

Дальше все вышло как в истории о программе «Последний герой». Вася взял с собой на необитаемый остров книгу, Петя – резиновую женщину, а Коля – ящик тушенки. И через неделю у него были уже и книга, и женщина, и вообще все, что можно было найти на острове.

Дексикрион быстренько побежал сдавать весь приобретенный товар в припортовые камеры хранения, а выкупленное на судне место забил кувшинами с водой. Соседи по чартеру поначалу насмехались над парнем, но уже через неделю произведенного Афродитой штиля изменили свою точку зрения. И постепенно принялись один за другим обменивать у него свои золото-брильянты на куда более драгоценную влагу. Причем, как монополист, Дексикрион установил просто хищнический курс: один глоток – десять граммов золота, и постепенно стал обладателем не только всего груза на корабле, но и самого судна. Потому что капитан тоже человек и ему тоже хочется пить.

После чего штиль вдруг закончился, и шхуна в два счета долетела до порта приписки. На месте спутников Дексикриона было бы правильнее, уже находясь в виду родного причала, просто утопить нарушившего правила честной конкуренции подлеца, но почему-то ни у кого руки до этого не дошли. В итоге хитрый малый получил квартиру в центре Афин, таун-хаус у моря, «мазератти» и круглый счет, а Афродите поставил гигантскую статую на площади, чего та и добивалась.

Козни, строившиеся на Олимпе против Геракла, не имели под собой материальной выгоды и, как всякое бескорыстное движение, были многократно опасней. Разъяренная успехом героя под Троей, Гера пошла на совершенно беспрецедентный шаг, начав открытую войну непосредственно на Олимпе. Застращав бедолагу Гипноса, она велела богу сна усыпить Зевса покрепче, и в отсутствие первого лица принялась отдавать от его имени распоряжения. Первым же делом бог северного ветра Борей был выслан к кораблям Геракла с указанием «бушевать, пока на плаву остается хоть одна щепка». Борей честно выполнил свою работу и устроил такой девяносто девятый вал, что Айвазовский просто кисточки бы облизал.

Галеры швыряло по взбесившемуся морю. И даже Гераклу с его мощью было не по силам бороться со стихией, где враг невидим и недосягаем. Скорее всего, дело кончилось бы плохо, если бы очень своевременно не проснулся Зевс, который, как мы имели возможность убедиться, всегда очень нервно реагировал на попытки отстранить его от управления подлунным миром. И на этот раз мало не показалось никому.

По сравнению с буйством Зевса даже устроенный Бореем ураган был рябью на лягушачьем пруду. Сам ураган-мейкер был загнан за выполнение преступных приказов так далеко на север, что был вынужден расположить свой офис в Ненецком автономном округе, и с этих пор именовался исключительно Гипербореем. Подельник Гипнос чудом избежал кары, вовремя улизнув в пещерное царство боги ночи Никты. А найти черного Гипноса в темной пещере не смог даже Зевс.

Попутно пострадали еще несколько подвернувшихся под горячую руку богов. Например, оказавшийся на пути Гефест отхватил такого пинка, что вылетел с Олимпа и от удара о землю получил двойной перелом правой берцовой кости со смещением, от которого так и не оправился, и до конца жизни хромал. За что был на Зевса очень обижен.

Зато и Гера получила, наконец, по полной программе. Отбросив в сторону всякие церемонии, Зевс приковал вздорную бабу за запястья к стропилам ДК небожителей, а к ногам привязал по наковальне. Поклонникам жанра, обозначаемого в газетах бесплатных объявлений сокращением «с/м», наверняка хотелось бы, чтобы при этом властелин эллинского мира надел бандану, сапоги, кожаный жилет с клепками и отходил супругу плетью с вымоченными в уксусе узлами. Но в те времена извращенная мысль, даже витая над облаками, еще не шагнула в заоблачные дали нашего века. И Зевс удовольствовался всего-навсего моральным унижением постоянно сующей нос не в свои дела мадам.

Геракл же после внезапного окончания шторма пристал к ближайшему берегу и с удивлением узнал, что его забросило на неизвестный остров возле впоследствии турецкого полуострова Бодрум, любимого места зимовки немецких пенсионеров. Пока он с помощью астролябии и «Справочника туриста» пытался определить свое местонахождение, на берегу показались местные жители с дубьем. Из криков которых стало понятно, что остров называется Кос, что грабить его никому не позволено и что сейчас проклятые пираты ответят за все.

Аборигенов можно было понять. В те времена грабить разбросанные в Средиземном море островки было так же в порядке вещей. как сегодня ездить в лес за грибами. И единственными, у кого подобный обычай вызывал раздражение, были сами жители этих островов. О чем они с оружием в руках и пришли заявить Гераклу, приняв его со спутниками за очередных пустившихся в набег джентльменов удачи.

Стараясь больше отбиваться, чем бить, Геракл при поддержке уцелевших в бурю воинов разогнал местных жителей. Поняв, что упредительный удар не удался, те побежали по домам прятать ценности и угонять скот в горы. А ошарашенные греки принялись подсчитывать нанесенный стихией урон. И если с техникой все было хоть и неутешительно, но ясно: из шести кораблей пять разбилось на скалах возле Коса, то немногочисленных переживших кораблекрушение спутников предводителю еще предстояло собрать.

В этот момент Гераклу и принесли повестку. Зевс звал едва не погубленного глупой бабой героя на войну. Спасать Олимп.